За последние годы военные перестали играть в политике Турции такую заметную роль, как это было раньше.
Национальная полиция в значительной степени способствовала тому, что военные сдали свои позиции: прокуроры помогали посадить за решетку тех, кто оказался вовлечен в дело Эргенекона.
В связи с этим многие наблюдатели, включая западных политических обозревателей, считают, что государственная полиция заменит военных и станет играть ведущую роль в турецкой политике. Возможно ли, что турецкая полиция займет место, которое некогда занимали в политической системе военные?
Похоже, что причиной того, почему многие западные наблюдатели так считают, является тот факт, что их источники информации в Турции устарели. Я уже давно говорю о том, что западные наблюдатели имеют только один канал, по которому приходит информация – это военные офицеры, объединенные схожими интересами кемалисты-интеллектуалы и бывшие левые, сейчас перешедшие в ряды либералов. Все они относятся к полиции и турецкой политической системе с предубеждением. Военные офицеры и приверженцы кемализма воспринимают полицию как второсортный институт, который нужно контролировать, и считают, что, когда это необходимо, полиция должна поддерживать процесс модернизации по кемалистской модели. Так, например, национальная полиция играла основную роль во время переворота 28 февраля: в тот период они помогали военным.
Мнение либералов о полиции сложилось еще в тот период, когда они придерживались левых взглядов и конфликтовали с полицией. Таким образом, взгляды либералов на полицию немногим отличаются от взглядов на нее кемалистов. Для них полиция – институт, который был создан, чтобы защищать режим, а значит, полицейские никогда не занимались ничем, кроме оказания поддержки турецким военным.
Однако после того, как началось расследование по делу Эргенекона, восприятие в отношении полиции изменилось. Либералы больше не считают полицию второстепенной силой, поддерживающей военных. После недавних событий и кемалисты, и либеральная интеллигенция пришли к выводу, что полиция – одна из наиболее мощных структур, которая призвана защищать новый режим, созданный после расследования по делу Эргенекона.
Как бы то ни было, в реальности мы наблюдаем совершенно иную картину. Те, кто дает комментарии относительно роли полиции, не имеют представления о том, как полиция мыслит, какое образование получают полицейские и как они будут действовать в критических ситуациях.
Во-первых, в отличие от турецких военных, турецкая государственная полиция не имеет единой идеологии. Скорее это институт, который легко занимает ту или иную позицию в зависимости от изменяющихся обстоятельств. Я бы сказал, что турецкая национальная полиция не имеет цвета; она как вода, которая отражает цвет емкости, в которую ее наливают. Ведь именно полиция добровольно помогала военным генералам в осуществлении переворота 28 февраля, и та же самая полиция сейчас помогает правительству бороться с сетью организации Эргенекон. Многие высокопоставленные сотрудники полиции, помогавшие военным осуществить переворот 28 февраля, и теперь, после прихода к власти Партии Справедливости и Развития (ПСР), занимают высокие посты в полиции.
Я мог бы перечислить сотни тех, кто остается сейчас на своем посту. Вы можете увидеть сотрудника полиции высшего ранга в мечети – он станет «мусульманином на один вечер» - если ему будет нужно продемонстрировать свою преданность вере. В то же время вы можете увидеть того же полицейского в баре, также на один вечер, - если ему это будет выгодно. И это совсем не шутка.
Такова наша полиция. Таким образом, национальная полиция не может заменить военных. Если завтра политический климат Турции изменится, первым его поддержит полиция. Этот институт не имеет ни своей политической программы, ни политической культуры, которая вынудила бы его противостоять изменениям, ни каких бы то ни было альтернативных программ. Это очень легко адаптирующийся, практический институт, который не претендует на роль, которую прежде играли турецкие военные.