Очевидно, что политики Партии мира и демократии (ПМД), находятся в сложной ситуации. Премьер-министр требует, чтобы они отдалились от Курдской Рабочей Партии (РПК).
Смысл посланий, приходящих из Европы, таков же. Те, кто находится в фарватере курдской политики, вынуждает ПМД проявить инициативу.Они оказались зажатыми между РПК и проводимой ею насильственной политикой с одной стороны и легальной демократической политикой с другой. Они стараются справиться с ситуацией с помощью прозрачных высказываний между строк. Они не контролируют мяч в игре, но ждут, чтобы мы поверили в то, что они перейдут на позицию полузащиты.
Курдская политика представляет собой очень сложное уравнение. В нем ПМД состоит из большого количества неизвестных. Кажущаяся картина заключается в том, что представители ПМД сдались под напором силовых действий РПК, начатых 14 июля в Сильване. У них нет влияния даже как у временного правительства, создаваемого в периоды военных диктатур. Невозможно, чтобы они были довольны таким положением дел. Комиссары Союза Сообществ Курдистана (ССК) ни во что не ставят депутатов и председателей муниципалитетов от ПМД. Допрашивают тех, кто говорит слишком много или неправильно. Того, кто не следует указаниям, заставляют следовать им силой. Однако в сложной ситуации находятся и те, кто ведут допросы, и те, кто отдают приказания.
Тезис РПК прост: «Все, чего нам удалось добиться, мы завоевали с помощью вооруженной борьбы. Если за столом «переговоров» у нас не будет оружия, государство даже не обратит внимания на наши требования. Война, которую мы начали после Сильвана, усилит наши позиции на заключительном этапе. А гражданская и легальная политика будут вынуждены предпринимать шаги, в соответствие с этой вооруженной стратегией». В этот пункт тезиса РПК вкралась серьезная логическая ошибка. Своим вооруженным восстанием РПК подготовила почву для применения государством неконтролируемой силы. Курды оказались жертвой. Это состояние жертвенной несправедливости придало курдской политике массовую силу. В конечном счете, благодаря этой массовой силе в ПМД оказалось 36 депутатов.
Сегодняшняя политическая сила РПК измеряется количеством голосов, полученных ПМД. На самом деле курдов представляет не оружие, а ПМД. Один вопрос: если бы представители ПМД во время выборной кампании сказали курдам о том, что РПКсразу после выборов начнет новое вооруженное нападение, ПМД смогла бы получить столько голосов?
Представьте теперь политиков ПМД рядом с комиссарами РПК. Представитель РПК, не расстающийся с оружием и понимающий только язык насилия, указывает политику ПМД, стоящему перед богатой политической альтернативой, что и как необходимо делать. А политик ПМД, проглотив это, внимательно слушает, даже не пытаясь возражать. Легко ли проводить политику в этом регионе, на квадратный километр которого приходится больше организаций, чем человек? Курды и курдские политики не упускают из виду ничего, что касается политики. Они замечают все происходящее. Именно они непосредственно следят за повесткой дня, именно они прислушиваются к слухам, поступающим в частности от РПК, потому что именно они страдают в сложившейся ситуации. По этой самой причине они вполне хорошо знают причину нового всплеска насилия и итог, к которому приведет этот всплеск. Они не могут поверить в то, что причиной начатой и продолжаемой волны насилия, является тот предлог, который навязывает РПК: «Мы делаем это для того, чтобы усилить свои позиции за столом «переговоров». Они верно расценивают роль борьбы за власть в курдской политике и счеты воинствующих кланов друг с другом. По выражению Тахи Озхан, они понимают, что РПК ведут «по доверенности» войну, никоим образом не относящуюся к курдам. И причина молчаливой безысходности политиков ПМД, кажущихся нам очень инертными и безынициативными, проистекает из того, что они очень хорошо понимают эту ситуацию.
«Демократический прорыв» правительства Партии справедливости и развития (ПСР) не был следствием вооруженной борьбы. Как раз наоборот, демократическое правительство сначала избавилось от военной опеки и затем, отвергнув ассимиляционную политику, попыталось разрешить курдскую проблему в демократическом и правовом ключе. Сейчас похожий процесс наблюдается и в курдской политике. РПК взяла в плен своей вооруженной опеки курдскую политику и ПМД. Сейчас собеседником по курдской проблеме являются не военные, а правительство, получившее на выборах большинство голосов. У РПК нет ни единого шанса перед этой легитимной силой. К тому же, разве не сами председатели РПК говорили о том, что они не смогли достичь результата, действуя вооруженным способом? Значит, курдской политике необходима попытка демократизации и избавления от «опеки оружия». Способны ли представители ПМД, или, по крайней мере, хотя бы часть их, на подобный смелый шаг?