Я нахожусь на ежегодном Конгрессе Ассоциации славянских, восточноевропейских и евроазиатских исследований.
Около полутора тысяч ученых представят свои исследования в более чем 500 заседаниях.
Можно было ожидать, что сила влияния Турции на конференции будет ощущаться по обсуждаемым вопросам, особенно в отношении тюркских государств Центральной Азии и их обществ. Тем не менее есть лишь несколько турецких ученых, которые приняли участие в наиболее важном для исследователей региона научном событии. И очень мало работ, где упоминается Турция, ее влияние и так далее.
Я помню те времена, когда Турция высокопарно пыталась играть роль «старшего брата» в регионе, но затем столкнулась с очевидным фактом, что никому не нужен старший брат, а нужны равные партнеры. Я не знаю наверняка, что было фактической причиной, но «убитые горем турки» оставили республики Центральной Азии и сохранили почти минимальные политические, дипломатические и деловые отношения с ними, несмотря на риторику. За исключением отдельных достойных примеров, у нас даже нет ученых, которые являлись бы экспертами по этим странам.
Я обеспокоен тем, что подобная причина разочарования может иметь место в Турции в отношении Ближнего Востока. Некоторые турецкие политики создают впечатление, что Турция хочет играть роль «старшего брата». Они и их сторонники в СМИ возмущены тем, что эти страны также имеют свою собственную национальную гордость, приоритеты и чувства. Наш турко-ориентированный подход так хорошо встроен в наши культурные гены, которые мы даже не осознаем, что мы используем двойные стандарты в отношении наших мусульманских братьев. Когда дело доходит до турок, то считается нормой говорить о том, как прекрасна турецкая нация, о ее истории, прошлых достижениях и будущих перспективах. Но когда наши арабские братья делают тоже самое, то подобное поведение вдруг становится националистическим, вызывающим разногласия и противоречащим духу ислама.
Как турок-мусульманин, являющийся сыном Кемалистана, я тоже разделяю большинство позитивных настроений, эмоций, стремлений и надежд моих соотечественников, но чувства и желания — это одно, а принимать во внимание многочисленные факты — это другое. Разве мы не пытались всех убедить, что не позволим режму Башара аль-Асада убийство собственного населения? Не нужно быть гением, чтобы догадаться о неоправданных надеждах в регионе.
Теперь правые израильские политики, которые хотели бы прибегнуть к террористическим средствам, чтобы терроризировать бедных палестинских гражданских лиц, возобновили свои регулярные палестино-разгромные упражнения. В отличие от многих наших западных друзей и коллег, я никоим образом не оправдываю израильских политиков, которые вредят палестинцам. Это не самооборона. Речь не идет об экзистенциальных заботах государства Израиль. Палестинские территории были постепенно размыты нелегальными израильскими поселениями, их страна испарилась, и миллионы из них находятся в изгнании, живя в ужасных условиях. Израильские политики атакуют этих гражданских для внутренних политических целей.
Но говоря о внутренней политической выгоде, извлеченной из использования вопросов внешней политики, нельзя сказать, что это является уникальным для израильтян, не так ли? Мы использовали аналогичную тактику. Мы наращивали напряжение, как будто могли реально добиться чего-то, чего другие не могли. Затем мы столкнулись с жестокой атакой против наших граждан, но не смогли ничего с этим поделать, потеряв свой авторитет и престиж. Также мы потеряли рычаги давления на израильтян. Давайте не будем прибегать здесь к демагогии. Я не говорю, что мы не должны критиковать бесчеловечные действия Израиля, но я не могу придумать правдоподобный ответ на вопрос, почему мусульмане и немусульмане в других странах, к которым так же ужасно относились, не проявляли такую же реакцию. Мой ответ прост: наши политики заметили, что антиизраильские заявления увеличивают их популярность в регионе и особенно среди местного электората. Они взяли в привычку разыгрывать эту карту для внутреннего употребления, но не смогли вычислить иррациональность правых израильских политиков. Если не проявить ни малейшего воздействия, мы будем только наблюдать за агонией.
Этот случай смешивания внутренней популярности у избирателей и внешней политики является хорошей темой для исследования.