Политическая карта средиземноморья: Карта Средиземного моря — Средиземное море

Большая детальная политическая карта Восточного Средиземноморья с крупными городами — 1997 | Сирия | Азия | Maps of the World

Большая детальная политическая карта Восточного Средиземноморья с крупными городами — 1997 | Сирия | Азия | Maps of the World | Карты всех регионов, стран и территорий Мира Главная / Азия / Сирия / Большая детальная политическая карта Восточного Средиземноморья с крупными городами — 1997

Размер изображения превышает 3МБ!

Для увеличения необходимо кликнуть на изображение!

Описание карты Сирии

Восточное Средиземноморье — большая детальная политическая карта с крупными городами — 1997. Большая детальная политическая карта Восточного Средиземноморья с крупными городами — 1997.

Информация об изображении

• Тип: jpeg
• Размер: 3.475 Мб
• Размеры:
  4515 x 5730
• Ширина: 4515 пикселей
• Высота: 5730 пикселей

Рейтинг карты

Оцените эту карту

Похожие карты

Вернуться к началу

Политическая карта Европы и Средиземноморья в первой половине VIII в.

Предыстория изменений на политической карте

Вторжение германских племён в Западную Римскую Империю коренным образом изменило положение в Европе. Вместо единого и сильного государства появились многочисленные варварские королевства:

• Сначала государства франков, свевов, бургундов, вестготов, аланов и вандалов.
• Немного позднее образуют королевства остготы, лангобарды, англосаксы.

Чётких устоявшихся границ у королевств не было. Короли постоянно воевали друг с другом и перемещали границы.

Восточная Римская Империя не претерпела таких изменений. Византийские правители сумели дать отпор остготам, посягнувшим на её границы. Вместо востока Римской империи остготы были перенаправлены на завоевание Италии. Другие германские племена не подошли даже близко к владениям Константинопольских монахов. С середины VI века Византийская империя сама перешла к завоевательным походам, желая возродить могущество и целостность Римской Империи. Она вернула в состав империи весь Апеннинский полуостров, подчинив Остготское королевство.

Такая же участь ожидала Королевство вандалов и аланов в Северной Африке и Вестготское королевство на Пиренейском полуострове.

Готовые работы на аналогичную тему

Замечание 1

Уже в VII веке Византия перешла от нападения на другие державы к защите своих границ. В начале века византийцы уступили лангобардам северные и центральные области Апеннинского полуострова. Середина века была омрачена нашествием арабов. Византийская империя потеряла земли в Северной Африке и на Ближнем Востоке.

Изменения на карте в результате похода арабов

Арабы не успокоились и продолжили завоевательные походы и в VIII веке. Им удалось переправиться в Европу и потеснить вестготов на Пиренейском полуострове. В начале VIII века вестготы смогли удержать от захвата арабами лишь гористые территории Пиренеев.

Границы Византийской империи сжимались под напором арабской конницы. Постепенно её владения распространялись в Европе и частично в Азии, что составляло одну треть бывших территорий императора Юстиниана.

VIII век принёс новые войны и испытания. Новая Исаврийская династия, основанная императором Львом III в 717 году, сумела объединить народы империи и предотвратить распад государства. Он нанёс удар по наступлению арабского наступления. Халиф Маслама вынудил императора дать обещание платить ему дать и в 718 году осадил Константинополь за его невыполнение. Длительная осада (более года) закончилась поражением Маслама. Византийцы использовали «греческий огонь» и жгли арабские корабли. Союзник Константинополя царь Болгарии Тервель разгромили сухопутные арабские войска. В 739 году состоялась битва возле Акрониона, где Лев одержал победу. Это сражение стало последним в схватке с династией Омейядов. После этого Омейяды переключились с завоеваний на решение внутренних проблем.

Политические изменения в Европе в VIII веке

VIII век для Европы стал временем активности племени франков. С конца VII века во Франкском королевстве наступает период господства майордомов. Победителем вышел Пипин Геристальский, майордом из Австразии. Новый король проводил активную завоевательную политику. Покорив фризов, он направил войска на алеманов. После смерти Пипина на престоле утвердилась династия Каролингов. Карл Мартелл, захватив власть в 718 году, окончательно подавил фризов и алеманов и нанёс поражение саксам.

В 734 году в битве при Пуатье Мартелл остановил и повернул вспять конницу арабов. Это предотвратило продвижение арабов к Пиренейскому полуострову и в северные территории от него. В 741 году он поделил территорию государства между тремя сыновьями, как будто сам был королём. Власть оказалась в руках майордома Пипина Короткого. Он провозгласил себя выборным королём в 751 году и позднее передал власть сыновьям Карлу и Карломану. Победителем в соперничестве братьев вышел Карл, получивший от современников прозвище Великий. Карл завоевал территорию почти всей Европы: от Северной Испании через Францию и Германию далее на восток, включая Австрию серную Италию. На завоёванных землях в 800 году была создана Франкская империя Карла Великого.

Карта морей Средиземного моря: острова, страны, моря, вода. Средиземное море: географическая карта на русском, карта течений, курортов.

Средиземное море соединяется с Атлантическим океаном на западе через Гибралтарский пролив. Это закрытое море со всех сторон окружено землей. Древние греки называли Средиземное море – морем посреди Земли. В то время такое название было вполне оправдано, ведь все древние европейские и североафриканские цивилизации появились в бассейне этого моря. И именно Средиземное море служило основным путем для контактов между ними.

 

Интересный факт: говорят, что Средиземное море — это остатки былого величия. Раньше на его месте находился древний океан Тетис. Он простирался далеко на восток и был значительно более широким. Сегодня от Тетиса, кроме Средиземного моря, остались только пересыхающее Аральское и Каспийское моря, а также, Черное, Азовское и Мраморное моря. Последние три моря включают в бассейн Средиземного моря.

Кроме этого, внутри Средиземного моря как отдельные моря выделяют: Альборан, Балеарское, Лигурийское, Тирренское, Адриатическое, Ионическое, Эгейское, Критское, Ливийское, Кипрское и Левантийское моря.

Подробная физическая карта морей Средиземного моря на русском. Чтоб увеличить, просто нажмите на картинку.

Течения Средиземного моря имеют не совсем обычный характер. Под действием высоких темперетар много воды испаряется и, поэтому, преобладает расход пресной воды над ее приходом. Это, естественно, ведет к понижению уровня воды и ее приходится черпать из Атлантического океана и Черного моря. Интересно, что на глубине в более соленых слоях происходит обратный процесс и соленая вода перетекает в Атлантический океан.

Кроме выше перечисленных факторов течения Средиземного моря, в основном, вызваны ветровыми процессами. Скорость их в открытых частях моря равна 0,5—1,0 км/ч, в проливах она может повышаться до 2—4 км/ч. (для сравнения Гольфстрим движется на Север со скоростью 6–10 км/ч.

).

Средиземное море: карта течений.

Величина приливов обычно меньше одного метра, но есть места, где вместе с ветровыми нагонами она может доходить до четырех метров (например, северный берег острова Корсика или Генуэзский пролив). В узких проливах (Мессинский пролив), приливы могут вызывать сильные течения. Зимой волнения достигают максимальной отметки и высота волн может достигать 6-8 м.

Вода Средиземного моря имеет интенсивно синий цвет и относительную прозрачность 50-60 м. Оно относится к самым соленым и теплым морям в мире. Летом температура воды изменяется от 19 до 25 градусов, при этом на востоке она может достигать отметки 27-3°C. Зимой средняя температуры воды понижается с севера на юг и изменяется в пределах 8-17°C на востоке и в центральной части моря. При этом на западе температурный режим более стабильный и температура держится в пределах 11-15°C.

В Средиземном море расположено множество больших и не очень больших островов и практически каждый из них является аттракцией для множества туристов. Назовем лишь некоторые из них:

Острова Майорка и Ибица в Испании, Сардиния и Сицилия в Италии, Корфу, Крит и Родос в Греции, Корсика во Франции, а также Кипр и Мальта.

Карта островов, стран и курортов Средиземного моря.

Идеальный отпуск в круизе по Средиземному морю — экономьте на деньгах, а не на впечатлениях.

Политическая карта Европы (Реферат) — TopRef.ru

Министерство образования Российской Федерации

Ставропольский Государственный Университет

Юридический факультет

Кафедра: геополитики и политической истории

РЕФЕРАТ

На тему: «Политическая карта Европы»

Выполнила:

Студентка 3-го курса

Очного отделения

Группы №37

Токалова

Анна Николаевна

Ставрополь-2004 г.

В эпоху античности и эллинизма политическая карта Средиземноморского региона не раз претерпевала значительные изменения. Однако основные ее ус­тои — Греция, страны Библейского мира, Египет, Рим — в общем сохраня­лись. Происходило только их политическое «переподчинение».

Длительное время государства на политической карте Средиземноморья были очень небольшими, а их границы во многом определялись природными (физико-географическими) рубежами.

Огромная империя Александра Македонского, не имевшая единой экономи­ческой базы, представляла собой непрочное военное объединение. Войска Александра захватывали в основном большие города, военные опорные пунк­ты, дороги, не очень затрагивая глубинку», имевшую чрезвычайно большие различия: с одной стороны, тысячелетняя культура долины Нила и Двуречья, с другой — полукочевые племена Иранского нагорья. Неудивительно, что по­сле смерти Александра Македонского его империя сразу же распалась на не­сколько эллинистических государств, ожесточенную борьбу за которые повели полководцы и другие приближенные Александра, получившие наименования диадохов.

Самым большим из них было Сирийское царство, в котором после прав­ления Селевка I утвердилась династия Селевкидов. При Селевке I, а затем при Антиохе III территория этого царства простиралась от Малой Азии до Средней Азии и Индии. Но это тоже был конгломерат многих племен и на­родов, который затем распался под влиянием иноземных нашествий и внут­ренних распрей.

Вторым крупным эллинистическим государством был Египет, доставший­ся по наследству другому полководцу Александра — Птолемею. Уже при пер­вых Птолемеях Египту принадлежали Кирена в Африке, Кипр и ряд других островов, Финикия, Палестина, Южная Сирия. Наряду с царствами Селевки­дов и Птолемеев на политической карте Восточного Средиземноморья появи­лись также Каппадокия, Понт, Вифиния, Пергам, а на Балканах — Маке­донское царство.

Римская империя была еще больше. Ее территория в период максимально­го могущества — в начале II в. — сплошным поясом охватывала весь бассейн Средиземного моря и многие сопредельные районы. При этом внешние владе­ния Рима более чем в шесть раз превышали по площади саму Италию и нахо­дились в трех частях света — Европе, Азии и Африке..

Неустойчивость, изменчивость политической карты Европы в эпоху средневековья можно считать едва ли не главной ее отличительной чертой. Постоянные пере­кройки государственных границ, образование и быстрый распад крупных государств были типичными явлениями того времени. Они объясняются как насильственными методами формирова­ния большинства таких государств, так и слабостью экономических связей между отдельными их частями в условиях натурального хозяйства. С извест­ной степенью условности можно утверждать, что неустойчивость политической карты того времени определялась тремя главными причинами: переселениями европейских племен и народностей, захватническими войнами европейских государств и нашествиями азиатских народов.

Наиболее яркий пример неустойчивости политической карты, связанный с завоеваниями и последующим распадом обширных государственных образова­ний, являет собой империя Карла Великого в VIII — IX вв. Завоевания Карла привели к тому, что территория Франкского государства стала простираться от Эбро до Эльбы и от Ла-Манша до Адриатического моря, вобрав в себя большую часть земель, входивших ранее в состав Западной Римской империи. Карл Ве­ликий стал самым могущественным государем в Европе. В 800 г. он был провоз­глашен императором.

Аналогичный пример являет собой Датское государство. Еще в VIII в. датча­не, тесня англосаксов, стали вторгаться в Британию и в течение почти двух сто­летий подвергали опустошению ее северо-восточные районы. Особого могущест­ва Датское государство достигло в начале XI в., при короле Кануте Могучем, когда в его состав входили Дания, Норвегия, части Швеции, Англии и Шотлан­дии. Но после смерти короля оно быстро распалось.

Большое воздействие на политическую карту Европы оказали и многие дру­гие завоевательные войны того времени.

Это, например, завоевания норманнов в Северной Франции, которые приве­ли к образованию Нормандского герцогства. Важно и то, что в 1066 г. герцог Нормандии Вильгельм заявил свои права на английский престол, высадился со своим войском в Англии и, одержав победу над королем Гарольдом, стал коро­лем Англии. Еще одно сильное норманнское королевство — Сицилийское (Неа­политанское) — возникло в Южной Италии.

Это, например, продвижение немцев в XII — XV вв., получившее наименова­ние «Дранг нах Остен» — «Натиск на Восток». До начала этого продвижения граница Германского государства на востоке проходила по Эльбе, а к концу его в полосе побережья Балтийского моря она отодвинулась к низовьям Одера, Вис­лы, Немана, Западной Двины. Захват всех этих земель осуществлялся рыцар­скими орденами крестоносцев и меченосцев под видом распространения христи­анства среди язычников — прусов, ливов, жмуди, чуди. Известно, что Восточ­ная Пруссия затем входила в состав Германии до конца Второй мировой войны.

Еще один поток немецкой колонизации проходил южнее, через земли полабских славян и далее в Чехию и Силезию. Он также оставил сильный резонанс в новейшей истории: ведь еще перед второй мировой войной немцы составляли 1/4 всех жителей Чехословакии. После войны по решению Потсдамской конфе­ренции только из этой страны было выселено 2,5 млн. немцев. Они были высе­лены на родину и из Венгрии, Румынии, Польши, где также поселились в ос­новном еще в средние века.

А на карте Восточной Европы в результате ряда захватнических войн чрезвычайно расширились границы Великого княжества Литовского. В XIII— XIV вв. его территория протягивалась с севера на юг от Балтийского до Черного моря и от Западного Буга и Днепра на западе до верховьев Волги и Оки на восто­ке. Образование этого огромного государства, где собственно литовские земли составляли лишь 1/10 всей территории, было связано с насильственным отторже­нием всех белорусских и части украинских и русских земель. Границы его в ре­зультате бесконечных войн постоянно менялись.

Не меньшее влияние, чем захватнические войны самих европейских наро­дов, оказали на политическую карту Европы нашествия из Азии. Результатом их было крушение одних и образование других государств.

Первый пример такого рода — государственное образование пришельцев-гуннов в V в., которое нанесло сокрушительный удар по Римской империи. Но после смерти вождя гуннов Аттилы оно сразу же распалось. Другой пример — переселение в конце VII в. с востока в Европу, на земли по нижнему течению Дуная, тюркского племени болгар. Оно дало свое имя новому балканскому государству — Болгарскому царству, которое, несмотря на упор­ное сопротивление, было завоевано Византией, но затем возродилось снова.

В конце IX в. под натиском печенегов племена венгров (мадьяр) также пере­кочевывают со своей родины — Приуралья через причерноморские степи в центр Европы; в «Повести временных лет» сохранилось упоминание летописца о прохождении их в 895 г. мимо Киева. А следующий год, когда эти племена достигли Среднедунайской низменности, бывшей римской провинции Паннонии, в венгерской историографии обычно именуется годом «обретения родины». Так на карте Европы появилось Венгерское королевство.

В XIII в. главным событием, отразившимся на политической карте Европы, было нашествие монголов. И не столько самого Чингисхана, дошедшего до края русских земель и одержавшего первую победу над русскими князьями на реке Калке, сколько его внука хана Батыя. Европейский поход Батыя и его полко­водцев описан во множестве источников. В некоторых из них особо отмечается, что в отличие от болгар или венгров у монголов не было цели обрести новую ро­дину. Речь шла о единовременной добыче богатств и последующем обложении данью покоренных стран. Но разрушительная сила этого похода была очень ве­лика. В известной мере это относится к Польше и Венгрии, но там, получив сильный отпор, Батый пробыл недолго. Что же касается русской государствен­ности, то она, можно сказать, эту разрушительную силу испытала сполна.

Именно такая точка зрения преобладает в рассказах очевидцев и в русских летописях. И во всей русской дореволюционной историографии, включая тру­ды Н. М.Карамзина, С.М.Соловьева, В.О.Ключевского и других самых извест­ных историков. То же относится и к подавляющему большинству историче­ских работ советского и постсоветского периодов. Например, Б.А. Рыбаков пи­шет о том, что татаро-монгольское иго «резко нарушило весь ход русского ис­торического процесса». О том, что «Батыево нахождение» проложило неизгла­димый рубеж в истории Руси, отбросило русские земли назад в их развитии, тем самым, поделив всю историю страны на домонгольскую эпоху и эпоху мон­гольского владычества, пишут А.Н.Сахаров и В.И.Буганов, многие другие вид­ные историки наших дней.

Где находится кипр на политической карте мира. Подробная карта Кипра на русском языке с курортами и достопримечательностями

Люблю море и Европу! Была на Кипре 10 раз, в восторге от Майорки и островов.

• Столица: Никосия.
• Площадь: 9 251 км² (23 572 миль²).
• Население: 966 000 чел (данные 2012 г.).
• Официальный язык: греческий, турецкий.
• Официальные религии: христианство, ислам.
• Географические координаты: 34-35° северной широты, 33-34° восточной долготы.

Если посмотреть внимательно — остров Кипр на карте мира (официальное название «республика Кипр») уютно расположился в месте пересечения главных путей, соединяющих Европейский континент с ближневосточными и африканскими странами по морю и воздуху.

Кипр третья по величине часть суши в Средиземном море (после Сардинии и Сицилии).

Всем известно, что Кипр находится в месте рождения красавицы Афродиты, но многие не знают, что легендарный остров неофициально поделен на две области. Большую часть из них занимают греки (южные районы), а вторую населяют турки (представители непризнанной Северной Турецкой Республики).

На фото можно посмотреть, как выглядит райский остров из космоса.

Ищем Кипр на карте

Где же находится солнечный Кипр на карте мира? Легендарный остров уютно расположился в теплом Средиземноморье (северо-восточной ее части). Внешне он немного похож на распластанную крупную ящерицу ската. При внимательном изучении можно заметить, что остров бесконечного лета находится практически на равном расстоянии от Азии, Европы и Африки. Морские границы на карте мира:

• от турецкого берега — 70 км.
• от Сирии — 103 км.
• от Египта — около 350 км.
• от Греции — ориентировочно 800 км.

Кипр на карте мира – очень маленький островок, практически незаметный. Он действительно не отличается размерами, пересечь его можно неспешным автомобильным ходом, успевая обозревать живописные окрестности, всего за несколько часов. Его длина около 240 км (восток-запад), а с юга до крайней точки на севере раза в два меньше – приблизительно 100 км.

Посмотреть, где находится Кипр можно на кате:

Физическая карта

Если посмотреть на физическую карту, Кипр находится среди двух крупных горных хребтов. Одна возвышенность Кирения пролегает по северной стороне. Вершина горного массива – гора Акроманда высотой в 1023 м. Второй хребет носит название Троодос, он гораздо крупнее и обширнее на карте мира и занимает около половины юго-западной территории республики.

Кипр находится в священном месте обитания богов. В Троодосе, центральной его части возвышается легендарный Олимп или Олимбос (местные называют гору Хьонистра) – легендарное святилище божеств высотой 1952 метра.

В лесистых районах Пафоса и горных местностях Троодоса водится эндемичный горный баран – уникальный, очень редкий Муфлон.

Территориальное деление острова

Официально признано, что республика Кипр находится не на всей территории острова. Она занимает 97,3% островной части, остальные 2,7 % с 1960 года являются территориями двух военных баз Великобритании (Акротири и Декелия). Но де-факто гласит иначе:

С 1974 года (со времени захвата части территории турецкими войсками) 1/3 всей территории (это приблизительно 36% островной части) осталась за ТРСК (непризнанная Турецкая Республика Северного Кипра). Законным властям досталось лишь 2/3 территориальной части (около 59%).

2,3% являются «зеленой линией» (демаркационная полоса или буферная зона). Она разграничивает остров и находится под охраной контингента Вооруженных сил ООН по поддержанию мира на Кипре (ВСООНК). Можно увидеть, что место, где находится Кипр, проходящая по нему буферная зона на карте всегда выделяется жирной пунктирной линией. Демаркационная полоса является самой уникальной зоной в мире.

Остров административно-территориально делится на шесть районов:

1. Аммохостос.
2. Лимассол.
3. Кирения.
4. Никосия.
5. Ларнака.
6. Пафос.

Кипр находится около трех морей. Его омывают прозрачные теплые воды Кипрского, Киликийского и Левантийского моря.

Население

По данным статистики 2012 года из 966 000 человек населяющих Кипр большую часть (750 000 чел.) составляют греки-киприоты, численность турков примерно 190 000 чел., британцев проживает на острове 19 000, армян около 7 000.Количество русскоговорящих граждан варьируется в пределах 30-35 000 человек.

Помимо греческого (особое кипрское наречие) практически все население Кипра отлично говорит на английском языке. Все больше появляется на карте острова мест, где успешно обосновывается и уютно обживается русскоязычное население.

Подробная карта Кипра на русском языке. Карта дорог, городов и курортов на карте Кипра. Показать на карте Кипр.

Где находится Кипр на карте мира?

Кипр находится в восточной части Средиземного моря на расстоянии 380 километров от Египта, 75 километров от Турции, 105 километров от Сирии и 380 километров от ближайшей греческой территории — острова Родос. По состоянию на 2018 год территория острова разделена между Турцией (северное побережье) и Республикой Кипр (южное побережье). В этой статье речь идет как об острове в целом, так и о территориях государства республики Кипр,

Где находится Кипр на карте Европы?

Географически остров Кипр относится к Азии, однако не без основании причисляется многими к Европейской цивилизации. Кипр является третьим по площади островом в Средиземном море после Сардинии и Сицилии.

Интерактивная карта Кипра с городами и курортами

На острове Кипр располагаются отличные пляжные курорты и один горнолыжный. Из первых выделяется Айа-Напа, знаменитая великолепными песчаными пляжами и молодежными тусовками. Неподалеку к востоку от Айа-Напы расположен недорогой, тихий курорт Проторас, с широкими пляжами, скалистыми бухтами и недорогими апартаментами. На западе расположилась Ларнака — еще одно бюджетное место с отличным песчаным побережьем для семейного отдыха. Далее раскинулся самый крупный курорт Лимассол — поистине универсальное место как для семейного отдыха, так и молодежного с наиболее развитой инфраструктурой. Стоит упомянуть и наиболее престижный курорт Пафос, расположенный на западной части острова, где отдыхают преимущественно состоятельные туристы.

Географическое положение Кипра

Географические координаты Кипра находятся между 35°10′00″ с. ш. и 33°21′00″ в.д. На севере острова побережье изрезано и скалисто, а на юге, напротив — ровное, с длинными песчаными пляжами. Большая часть Кипра покрыта горами. В центральной части острова и на юго-западе расположен обширный вулканический массив Троодос с его высшей точкой- горой Олимпос (1951 метров). Вдоль северного побережья проходит горная цепь Кирения. Западная часть Кирении немного выше, чем восточная и некоторые вершины достигают 1 тысячи метров. Наивысшей точкой этой горной системы является гора Акроманда (1023 метров).

Территория Кипра

Территория острова составляет 9251 квадратных километров — 162-й показатель в мире. Остров протянулся на 240 километров с запада на восток и на 100 километров с севера на юг. Длина береговой линии составляет 720 километра. Территория республики включает в себя близлежащие острова: Геронисос, Агиос Георгиос, Кила, Глюкиотисса, Киедес, Кордилия и Мазаки. На Кипре можно увидеть резкие ландшафтные контрасты, когда ярко-зеленые рощи цитрусовых и масличных культур перемежаются с засушливыми желтыми предгорьями, насыщенные красками цветочные луга и рощи грецкого ореха с безлесыми горными вершинами, а лазурное побережье с белоснежными пляжами с зимним хвойным лесом и снегами в горах Троодос.

Границы Кипра

Кипр расположен в Средиземном море и не имеет сухопутных границ ни с одной из стран. Что касается Республики Кипр, то официально она владеет 98% территорией острова, а остальные 2% принадлежат британским военным базам Декелия и Акротири. Однако фактически после событий 1974 года лишь 60% территории острова контролируется Республикой Кипр, тогда как остальные 38% — Турецкой Республикой Северного Кипра, а 2 % — Британскими войсками.

Многие слышали о Кипре, но не все представляют, где находится это государство и что собой представляет. В предлагаемом материале рассматривается, какая это страна – Кипр, с учетом особенностей географического положения, политического устройства и климатических особенностей.

Собираясь приобрести путевку на остров, некоторые ошибочно полагают, что это – территория Греции. Но такое утверждение не соответствует действительности. Статья дает ответ на этот и прочие вопросы относительно Кипрской Республики.

Что такое Кипр, и где он находится

Но если турист отправляется в самостоятельное путешествие – не составит большого труда купить билет одной из авиакомпаний, осуществляющих пассажирские перевозки. Регулярное авиасообщение с Россией позволяет беспроблемно попасть как в южную часть, так и в ТРСК.

Альтернативный вариант, доступный состоятельным путешественникам, – попасть на отдых морем. На курорт курсируют паромы из Израиля, Греции и Италии. В отдельную часть под турецкой юрисдикцией можно попасть катером из Алании. Однако морское путешествие обойдется дороже авиаперелета, и сопряжено с большими потерями времени.

Нужно знать до поездки

В зимнее время года показатели средней температуры на уровне двенадцати градусов выше нуля. В горной части в этом время года – до плюс четырех, отдыхающим будут рады на горнолыжных курортах в горах Троодоса, где отмечается толщина снежного покрова до полутора метров. на горных склонах начинается в ноябре и заканчивается в феврале.

В летние месяцы отмечается жара до тридцати пяти градусов, что способствует отдыху на пляже.

Общее количество осадков за год относительно невелико, дожди проходят только в зимние месяцы (около семидесяти миллиметров ежемесячно). Летом пасмурных дней – не более одного-двух в месяц.

Температура морской воды достигает приемлемой для купания отметки в плюс двадцать уже к середине апреля, сезон продолжается до конца октября.

Как видим из представленного материала, Кипр – островное государство в Средиземноморье. Несмотря на политическое разделение, здесь созданы все условия для отдыхающих. Гостеприимство местных жителей, мягкий климат, комфортная инфраструктура, большое количество исторических достопримечательностей – факторы, повышающие привлекательность острова среди иностранных туристов, ежегодно приезжающих сюда отдыхать.

С завершением зимних холодов, население северной части материка задумывается о предстоящем отпуске. Точнее, в какой край поехать отдыхать. Курорты черноморского побережья обретают черты цивилизованного европейского уровня. Но погода и природа не так комфортны и притягательны, как на Средиземноморье. Да и хочется местечко потеплее. Возникнет закономерный вопрос, какая страна предпочтительнее?

А какой же отдых без моря? Для большинства людей, отдых без тёплой и чистой морской воды, это не отдых. Хочется исключить городскую загазованность и суету. Отдаться шуму морского прибоя, успокаивающим звукам музыки прибрежных кафе. Карта Средиземного моря укажет на остров Кипр в восточной его части. Его сложно не заметить — это третий по величине остров средиземноморья и третий же по количеству населения. И не найдётся человека, который не слышал положительные отзывы об этом месте. Побывавшие там, однозначно опишут остров Кипр в самом радужном ракурсе.

Где находится Кипр на карте мира и какое там море?

Он находится в восточной части Средиземного моря. После Сицилии и Сардинии на западе, здесь он самый большой. На карте мира Кипр сложно не увидеть. Как и в исторической ретроспективе сложно упустить. Из-за его местоположения, окрестные цивилизации постоянно хотели им завладеть. Побывал он в составе Древнеримской империи и Британской, был под властью Византии и Персии, частью греческого мира и Османской империи. Естественно, следы тех цивилизаций без труда можно найти в любом месте этого интереснейшего острова.

А море, омывающее Кипр, Средиземное. При ближайшем рассмотрении, окажется, что Средиземное оно только с западной стороны. С северо-восточной части оно уже Киликийское. С востока остров омывает Левантийское, а юг ласкают воды Кипрского моря. Даже в названии морей Кипра присутствует история. Средиземное называлось из-за нахождения внутри громадной Римской империи.

Киликийское, северо-восточное — по названию существовавшей античной страны Киликии, во времена Римской империи славившейся пиратами и стрелками. Левантийское море называлось в средние века по аналогии созданных крестоносцами областей Малой Азии. Кипрское море… Причина понятна.

Для туристов, не ограничивающих себя только морем и пляжами, тут есть посмотреть. Многочисленные замки и церкви с двухтысячелетней историей, океанариумы и водопады, горнолыжные курорты и ночные дискотеки. Конечно, океанариум на Кипре может и на такой большой, как в Москве, но заслуживает посещения. Расположен он в Протарасе, недалеко и от Айя-Напы. Поверьте, 1000 представителей обитателей здешних вод из 400 видов, задержат посетителя на несколько часов. Особенно выгодно его посетить в дневную жару. Имеются здесь и места для отдыха. Помимо этого, океанариум на Кипре располагает Домом пингвинов и зоной с Сиамскими и Нильскими крокодилами.

Интересен будет тропический сад и мини зоопарк. В общем, это место обязательно к посещению, дабы ознакомиться с такими обитателями местных морей, как гигантская трехметровая щука. Романтически настроенных гостей Кипра приятно удивят водопады на предгорьях Троодоса. Может, они не столь большие, но способны поразить своей красотой и необычайностью. Да и где ещё можно так укрыться от дневной южной жары, как не под струями водопада?

Да, самые высокие из них — порядка 15 метров, но по красоте не уступят никаким прочим. Только названия чего стоят: Меса Потамос, Каледония Фолс, Адонис Бас и прочие. Сам процесс их поиска принесёт много положительных эмоций и сопровождается интересными местами. Придётся пересечь навесные мостики и попрыгать по камням. Но в конце пути труды с лихвой компенсируются шумом журчания воды, приятным холодком и незабываемыми пейзажами для фотографий. А ещё возможностью искупаться в небольшом озере.

Говоря об острове Кипр, многие задаются вопросом, какая страна здесь. Или остров входит в состав какого-то государства. На самом деле, до недавнего времени, это была одна страна, Республика Кипр. На сегодняшний день, здесь четыре государственных образования. Грубо говоря, остров поделён на южный и северный Кипр. Которые разделяет широкая «зелёная линия» под контролем ООН. Ещё в двух прибрежных городах расположены Британские военные базы с некоторыми небольшими островами.

До 1879 года остров принадлежал Османской империи. Затем, до 1960 года — Великобритании. Следы британского владычества видны по сих пор. Это и левостороннее автомобильное движение, и широкое распространение английского языка. И сегодня любые надписи часто дублируются на английском. Получив независимость в 1960 году, Кипру не дала покоя двойная этническая составляющая: греческое большинство и турецкое меньшинство. Первое тянулось к Греции, на турок-киприотов ставила Анкара.

Возникли распри на правительственном уровне и в 1974 году на остров вторглись турецкие войска. После тяжёлых боевых действий и потерь с обеих сторон, туркам удалось аннексировать северный Кипр. А 1 ноября 1983 года Турция провозгласила создания на подконтрольной территории Турецкой Республики Северный Кипр (ТРСК). Таким образом, Республике Кипр стало принадлежать лишь 59% территории, 36% — ТРСК, 2,3 — «зелёная линия» или демаркационная полоса, протянувшая вдоль границы двух республик, и контролируемая ООН.

И около 2,7 % — территории под суверенитетом Великобритании, на которых располагаются военные базы. Это города Акротири и Декелия. Военные действия на острове прекратились давно, но полноценного мира на острове нет. Южане всё ещё надеются на воссоединение с северными территориями. Ведь с началом боевых действий, грекам пришлось покинуть северный Кипр. Так же, как и турецкой диаспоре покинуть Республику Кипр на юге. И до сих пор, многочисленные дома и отели стоят пустующими с выбитыми окнами на подконтрольной ТРСК территории.

Кстати, новое турецкое государственное образование признала только Турция, Абхазия и Азербайджан. По сути, это непризнанное мировым сообществом государство. Да и сегодня мало кто в мире сможет сказать, что за страна и где находится ТРСК. Но несмотря на это, у туристов не возникнет проблем при передвижении в северный Кипр из южного и обратно. Между двумя республиками подписан договор о беспрепятственном перемещении туристов. Тем более, что на севере также находятся хорошие места для тихого и спокойного отдыха всей семьёй.

Но в основном, это пляжи вблизи Кирении, города на северном побережье острова. Северный Кипр, это территория ислама. Многие православные церкви здесь уничтожены или приспособлены под мечети. Находясь на севере острова, обязателен к посещению полуостров Карпас. Он протянулся далеко на северо-восток, постепенно сужаясь. И, передвигаясь на машине по дороге вдоль берега, дивишься как правый берег постепенно сближается с левым.

Но основные курорты и достопримечательности Кипра расположены на южной части, подконтрольной Республике Кипр. И ему есть что показать. Большой прибрежный город Лимасол подойдёт для всех отдыхающих; как взрослых, так и детей. А вот Ларнака имеет свой аэропорт, принимающий гостей со всего мира, и славится низкими ценами. Сюда тоже можно прилетать всей семьёй и хорошо отдохнуть. Есть в Республике Кипр и центр ночной клубной жизни, наподобие Ибицы. Он находится в городе Айя-Напа, что на востоке острова, недалеко от города Протарас.

Эти два города имеют белоснежные песчаные пляжи. А вот другой город, обладающий своим аэропортом — Пафос, подойдёт для любителей активного отдыха: дайвинга, рыбалки и виндсерфинга. Ещё одна достопримечательность Пафоса, это пляж Афродиты. По легенде, именно здесь богиня красоты и здоровья вышла их морской пены. Много деревень и населённых пунктов располагается вдоль всего южного берега Кипра, и отдыхающий вполне найдёт для себя подходящее место.

В британском Акротири проводятся известные всему миру раскопки периода неолита. Размеры Кипра 230 км на 100км в самой широкой его части. Климат субтропический умеренный. Пляжный сезон здесь с мая по октябрь. Погода сухая с температурой воздуха +30 летом и +14 зимой. Температура воды +25. В бархатный сезон здесь отдыхать также комфортно, как и летом. Зимой, в отличие от лета, в море не редкость шторм. Расположение острова таково: до сирийского берега 105км, до Турции — 70км, а до Египта — 350 км. Площадь острова — около 9000 кв.км. Остров имеет два горных массива: Кирения — вдоль северного побережья, и широкая горная зона Троодос на юго-западе.

Несмотря на близость к Востоку, Республика Кипр тяготеет к Европе, а с 2004 года находится в Евросоюзе и в шенгенской зоне. Поэтому валютой служит Евро. 77% всего населения острова — греки-киприоты. Республика Кипр самостоятельное государство, хоть и близко по духу к Греции и Афинам. За исключением большого количества греческих банков и языка, с Грецией больше ничего не связывает. Кстати, на русском языке здесь говорят примерно 50 тысяч человек.

Всё население острова составляет 865000 человек. Из них 750000 греки, 190000 — турки, 19000 — британцы и 7000 — армяне. Русский язык становится здесь всё более узнаваемым благодаря увеличивающемуся количеству туристов из нашей стране. Также, всё больше россиян покупает здесь недвижимость. Поэтому русскоязычный гид — это уже не редкость для острова. Для любого грека, вопрос воссоединения Кипра — больная тема. Многие семьи оказались разделены и ждут, когда остров всё-таки объединится.

Кипр, можно отнести к таким курортам, которые не выходят из моды. В этом изумительном крае, который достоин того, чтобы называться раем на земле, созданы все условия для высококлассного и полноценного отдыха.300 дней в году, на этом острове светит солнце, прогревая своим лучами песчаные пляжи и кристально чистые воды средиземного моря.

Кипр. Карта острова онлайн
(Используйте значки + и — для изменения масштаба карты, а мышку для перемещения карты в разные стороны)

Кипр. Карта со спутника
Карту можно увеличивать или уменьшать

Так же вы можете попробовать кипрских вин, которые считаются одними из самых лучших и древнейших. По вечерам на Кипре организовывается масса развлекательных программ для туристов. Для тех кто любит шумную компанию и музыку на Кипре множество клубов и дискотек.

Зимой температура не опускается ниже +15. Кипр прекрасен круглый год. На этом острове, произрастают уникальные разновидности орхидеи, которые вы не увидите больше ни в одной другой точке земли.

Природа Кипра, собрала в себя всё самое лучшее, от прекрасных тропических растений, цитрусовых садов, банановых плантаций, до оливковых, виноградных рощ и бескрайних зелёных кедровых лесов.

Средняя продолжительность жизни на этом острове, составляет 85 лет. Этому способствует уникальный климат Кипра.

Кипр часто ассоциирует с пляжем и белым песком, однако, мало кто знает о том, что на Кипре есть ещё и горнолыжные курорты. Те кто приехал сюда с детьми, могут посетить Аквапарк и Дельфинарий.

_________________________________________________________________________

А если вам, во время путешествия, приснился необычный сон, обязательно загляните в онлайн сонник . Он предложит возможные варианты трактования образов вашего подсознания, что поможет разрешить внутренние конфликты и противоречия.

Политическая карта Восточного Средиземноморья согласно сведениям «древнеармянской географии» («ашхарацуйц»)

Электронный архив открытого доступа НИУ «БелГУ»: Политическая карта Восточного Средиземноморья согласно сведениям «древнеармянской географии» («ашхарацуйц») Skip navigation

Please use this identifier to cite or link to this item: http://dspace. bsu.edu.ru/handle/123456789/15941

Title:	Политическая карта Восточного Средиземноморья согласно сведениям «древнеармянской географии» («ашхарацуйц»)
Authors:	Арутюнян, А. Ж.
Keywords:	история всемирная история Восточное Средиземноморье Сирия Иудея Ашхарацуйц административно-территориальное деление
Issue Date:	2012
Citation:	Арутюнян, А. Ж. Политическая карта Восточного Средиземноморья согласно сведениям «древнеармянской географии» («ашхарацуйц») / А. Ж. Арутюнян // Научные ведомости БелГУ. Сер. История. Политология. Экономика. Информатика. — 2012. — №1(120), вып.21.-С. 5-11.
Abstract:	На основе герменевтического анализа текстов “Ашхарацуйц” становятся очевидными административно-территориальные деления двух больших государств Восточного Средиземноморья — Сирии и Иудеи, их географическое расположение и природные ресурсы
URI:	http://dspace. bsu.edu.ru/handle/123456789/15941
Appears in Collections:	Научные ведомости БелГУ. Сер. История. Политология. Экономика. Информатика

Items in DSpace are protected by copyright, with all rights reserved, unless otherwise indicated.

Кипр на карте мира на русском языке с городами подробно

Карта Кипра. Географическая характеристика

Государство Кипр расположено на острове с таким же названием на северо-востоке Средиземного моря.

Форма острова на подробной карте Кипра напоминает четырехугольник, в верхнем правом углу которого вытянуто острие полуострова Карпас. Он занимает третью строчку среди крупнейших в Средиземноморье.

Кипр выгодно расположен со стратегической точки зрения, находится на пересечении сразу Азии, Европы и Африки, хотя географически относится к Передней (Западной) Азии – региону, охватывающему Аравийский и Малоазиатский полуостров, восточные части Средиземного моря, Кавказа, Армянского и Иранского нагорий, и Месопотамской низменности. Через него исторически проходили основные торговые пути, что обусловило богатое историческое прошлое государства.

На сегодняшний день остров поделен между Греческой республикой Кипр (57,6% территории) и Турецкой Республикой Северного Кипра (36% территории), не признанной мировым сообществом, остальную территорию занимают буферная зона ООН и британские военные базы.

Кипр на карте мира: география, природа и климат

Кипр на карте мира с четырех сторон окружен соседями, расстояние до которых составляет – с востока 105 км до Сирии, на севере 75 км до Турции, на западе 390 км до Родоса, и на юге 370 до Египта.

Рельеф

Площадь острова занимает 9251 кв.км. Для того чтобы пересечь его поперек, нужно проехать всего 96 км, в длину он протянулся на 241 км. Остров вулканического происхождения. География его определяется двумя горными массивами – Кирения на северо-востоке и Троодос на юго-западе. Горы отличаются друг от друга – Киренийская цепь состоит из отвесных крутых скал, высшая точка ее – гора Акроманда, высотой 1023 метра. Массив Троодос характеризуется большими высотами, при кажущейся пологости холмов. Здесь расположена самая высшая точка острова – гора Олимп (1951 м).

Между занимающих большую часть острова гор, расположены плодородные равнины Месаория и Морфу. В осенне-зимний период их земли орошаются водами рек Педиэос и Акаки, благодаря чему здесь выращивают зерновые и цитрусовые, рощи олив соседствуют с виноградниками.

Рельеф равнины пологохолмистый, понижается к востоку и переходит в низменные прибрежные заливы Фамагуста и Ларнака. Именно равнины обусловливают наличие широких прибрежных зон на юге и юго-востоке Кипра. Если взглянуть на карту Кипра на русском языке, то можно легко обнаружить все шесть заливов острова: на юге это Акротири и Епископи, на северо-западе – Хрисоху и Морфу, с юго-востока Ларнака и Фамагуста с юга.

Водные ресурсы

Постоянные источники пресной воды на Кипре отсутствуют. Реки наполняются водой только в период дождей, летом же практически пересыхают. Самой длинной рекой острова является Педиэос (100 км), которая берет начало в троодоских горах, протекает через столицу Кипра и впадает в море на юге, в заливе Фамагуста. Озер на Кипре два, находятся они в Ларнаке и Лимассоле, и тоже высыхают в жаркое время года. Ранее они являлись лагунами, но с течением времени и изменением прибрежной линии, оказались отрезанными от моря и образовали соленые озера.

Климат

Климат острова субтропический, средиземноморский. Летний сезон характеризуется жаркой сухой погодой, осенне-зимний приносит дожди, снег выпадает только в горах. Средняя температура самого жаркого месяца года – августа – составляет 30 градусов, середины января — 12. Максимальные же температуры соответствующих месяцев составляют свыше 40 и 19 градусов соответственно. Количество солнечных дней в году превышает 320. Туристический сезон открывается уже в мае и длится по конец октября, хотя немало туристов проводят здесь и зиму.

Флора и фауна

Природа острова разнообразна, за счет наличия разных климатических зон и рельефов – гор, равнин, моря. 140 видов произрастающих тут деревьев, кустарников, цветов, являются эндемичными, то есть, более нигде не встречаются. Основная их масса приходится на горные районы – Троодос и Кирению. На Кипре можно встретить различные виды хвойных деревьев — сосны, кедры, можжевельники. Распространены дубы и кипарисы. Много цветущих кустарников – олеандр, гибискус, жасмин. Символом Кипра считается кипрский цикламен, произрастают также орхидеи и лаванда.

Животный мир, в отличие от богатой флоры Кипра, не отличается разнообразием, и в основном представлен земноводными – лягушками, ящерицами, черепахами. В лесах обитают лисицы, ежи и зайцы. Занесенного в Красную книгу муфлона можно встретить в горах. Через остров проходят пути миграции перелетных птиц – куропаток, перепелов, на Соленое озеро Ларнаки прилетают зимовать розовые фламинго.

Карта Кипра с городами. Административное деление страны

Представлено двумя уровнями. На первом, укрупненном уровне, республика представлена 6 епархиями, объединяющими одноименный город, его пригороды и сельские поселения. Их легко можно обнаружить на карте Кипра с городами на русском языке. Две епархии – Фамагуста и Кирения – находятся на территории Северного Кипра, три – Ларнака, Лимассол и Пафос – на территории греческого Кипра, а столица Никосия поделена между двумя государствами.

На втором уровне греческая часть республики делится на 33 общины или муниципалитета, которые занимаются решением насущных проблем населения.

Никосия – единственная разделенная столица мира, является таковой как для греческой республики Кипр, так и для турецкой республики Северного Кипра. Город расположен на равнине Месаория, на берегу реки Педиэос, выходов к морю не имеет.

Лимассол – самый крупный город Кипра, расположен на южном побережье острова, в заливе Акротири. Имеет морской порт, за счет чего является развитым экономическим центром, а также центром виноделия. Вдоль береговой линии расположились пологие песчаные пляжи, поэтому город привлекает множество туристов.

Муниципалитет Строволос формально считается пригородом Никосии, однако размеры его позволяют считать его скорее городом, причем вторым по размеру на Кипре после Лимассола. Здесь проживает 70 000 человек. Местные власти разбили в муниципалитете 65 парков, озеленив территорию в общей сложности в 340 000 кв.м.

Средиземноморская морская и прибрежная среда

География, физиография и ландшафты.

Общий обзор физической географии Средиземноморского региона показывает неправильную, глубоко изрезанную береговую линию, особенно на севере, где Пиренейский, Итальянский и Балканский полуострова выступают на юг от основной части Европы. Многочисленные острова соответствуют изолированным тектоническим блокам, вершинам подводных хребтов или вершинам подводных вулканов. Самые большие острова — Сицилия, Сардиния, Корсика, Кипр и Крит, а основные группы островов включают Балеарские острова у побережья Испании и Ионические острова, Киклады и острова Додеканес у берегов Греции.Помимо прибрежных равнин и дельтовых зон крупных рек (Эбро, Рона, По и Нил), береговая линия в основном обрамлена горными хребтами. Только прибрежные равнины от восточного Туниса до Синайского полуострова, ограниченные в основном низменной пустыней, свободны от гор. Фактически, самые высокие участки основных горных хребтов обычно отмечают границу гидрографического бассейна, который стекает в Средиземное море. Эти горные хребты включают Атлас, Риф, Кордильеры Бэтика, Иберийские Кордильеры, Пиренеи, Альпы, Динарские Альпы, Эллиниды, Балканы и Тавр.

Средиземное море простирается от Атлантического океана на западе до азиатского континента на востоке и отделяет Европу от Африки. Бассейн расширяется до 2,6 миллиона квадратных километров при средней глубине 1460 метров и максимальной глубине 5267 метров, что делает его самым большим замкнутым морем на Земле (Coll et al, 2010). Средиземное море имеет узкие континентальные шельфы и большую площадь открытого моря. Таким образом, большая часть Средиземноморского бассейна может быть классифицирована как глубоководная и имеет некоторые необычные особенности, такие как колебания температуры от 12.8–13,5 ° C в западном бассейне до 13,5–15,5 ° C в восточном и высокая соленость 37,5–39,5 psu.

Побережья западного Средиземноморья, так же как и побережья восточного бассейна, в недавние геологические времена подвергались неравномерному воздействию отложений и эрозии. Это действие, вместе с движением моря, появлением и погружением суши, привело к появлению разнообразных типов берегов. Адриатическое побережье Италии, открывающееся к Апеннинам, типично для надводного побережья.Гранитное побережье северо-востока Сардинии и побережье Далмации, где эродированная поверхность суши опустилась, образуя вытянутые острова, параллельные побережью, являются типичными затопленными побережьями. Дельты рек Рона, По, Эбро и Нил являются хорошими примерами берегов, образовавшихся в результате отложения ила.

Схема выхода из текущего тупика

Введение

Греко-турецкие морские споры, выраженные в конкурирующих нарративах национального суверенитета, не являются чем-то новым.Их происхождение восходит к периоду основания двух государств. Эти споры традиционно принимали форму замороженного конфликта с периодическими вспышками. На этом фоне, каковы движущие факторы нынешнего спора, который является самым продолжительным кризисом между двумя странами после военной интервенции Турции на Кипре в 1974 году?

Морской спор между двумя странами вращается вокруг трех вопросов: 1) разногласия по поводу границ греческих территориальных вод и владения некоторыми островами или островами в Эгейском море; 2) вопрос об исключительных экономических зонах (ИЭЗ) двух стран в восточном Средиземноморье; и 3) нерешенность кипрского кризиса.В дополнение к этим вопросам Турция также утверждает, что ряд других вопросов, таких как суверенитет или демилитаризованный статус некоторых греческих островов, остаются нерешенными и, следовательно, требуют решения. ¹ Со своей стороны, Греция категорически отвергает эти требования как нарушение ее суверенитета.

Поскольку эти споры связаны с противоречивыми прогнозами национального суверенитета обеих стран, уступки и компромиссы, которые потребуются для их разрешения, по своей сути являются трудными и дорогостоящими с политической точки зрения.Кроме того, обе стороны, похоже, не могут прийти к соглашению о рамках для разрешения споров: Греция выступает за вариант международного арбитража, а Турция предпочитает двусторонние переговоры. Но даже если Анкара согласится на международное судебное решение, только следующий возникший спор будет передан в международный суд. Кроме того, как указано выше, Афины хотят, чтобы международное судебное решение было вынесено по более конкретному и ограниченному набору тем, в то время как Анкара хочет предложить более широкий круг вопросов.

Что еще хуже, традиционные источники трений между Турцией, Грецией и Кипром теперь совпадают с другим набором взаимосвязанных геополитических напряжений и энергетических споров в восточном Средиземноморье между Турцией и группой стран, включая Францию, Египет и Объединенные Арабские Эмираты. Эмираты (ОАЭ). Таким образом, не только увеличилось количество стран, вовлеченных в кризис, но и его масштабы расширились за счет включения новых проблем, включая недавние открытия в области энергетики в восточном Средиземноморье и постоянно растущую ливийскую путаницу.Эти проблемы, в свою очередь, качественно изменили характер кризиса.

Такой поворот событий в восточном Средиземноморье поднимает три взаимосвязанных вопроса: во-первых, учитывая давний генезис турецко-греческих морских споров, почему в последнее время разгорелся кризис? Во-вторых, как развивался кризис, когда двусторонние греко-турецкие споры превратились в восточно-средиземноморский кризис с множеством участников? И в-третьих, почему на этот раз кризис более опасен?

В этом политическом брифинге утверждается, что кризис усугубился и осложнился двумя различными геополитическими событиями, а именно разведкой энергоресурсов и ливийским конфликтом.Это также подчеркивает, что этот кризис более опасен, чем предыдущие споры, отчасти из-за двух системных изменений: 1) вакуум власти, созданный Соединенными Штатами, которые уменьшают свою региональную роль в восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке; и 2) потеря рамок присоединения к Европейскому Союзу (ЕС). Пустота, оставленная Соединенными Штатами, вызвала борьбу за власть и влияние на Средиземноморье и на Ближнем Востоке, что должно послужить тревожным сигналом для ЕС, чтобы он мог играть более важную роль в деэскалации кризиса.

Фон

Соединенные Штаты больше не рассматривают европейское соседство, будь то на юге или востоке, как имеющее высокую стратегическую ценность. Хотя президент Дональд Трамп был ответственен за многие непродуманные политические решения, частичный уход США из региона фактически начался при президенте Бараке Обаме. ² Администрация Джозефа Байдена вряд ли хоть как-то изменит эту тенденцию. Во время отсутствия США на европейцев ложится прямая ответственность не допустить выхода восточно-средиземноморского кризиса из-под контроля — на данный момент конфликт маловероятен, но не немыслим.В конце концов, это не только кризис по соседству с Европой, но и кризис внутри Европы, учитывая активное участие трех стран-членов ЕС, а именно Греции, Кипра и Франции.

В этом отношении посреднические усилия Германии и Европы по деэскалации кризиса являются шагами в правильном направлении. Однако будущие перспективы этих усилий будут зависеть от точного диагноза кризиса, терпения, приверженности и творческих ответных мер политики. Ядром кризиса являются многоуровневые морские споры между Турцией, Грецией и Кипром.Но отношения между Турцией и Грецией развиваются на более широком фоне европейских рамок. Медовый месяц между Анкарой и Афинами в конце 1990-х и 2000-х годах был естественным результатом и требованием видения и процесса вступления Турции в ЕС в то время. Это было основной причиной решительной поддержки правительством Турции плана Организации Объединенных Наций (ООН), который был вынесен на референдум на Кипре в 2004 году по вопросу об объединении острова. Однако процесс вступления Турции в ЕС и ее стремления давно зашли в тупик, что, в свою очередь, нанесло ущерб отношениям Турции с Грецией и Кипром.

Таким образом, в этом брифинге утверждается, что германо-европейское посредничество должно в первую очередь быть нацелено на деэскалацию конфликта между Афинами и Анкарой, смягчив резкую риторику с обеих сторон и выступив за временный мораторий на разведку энергоресурсов в спорных водах. Кроме того, Германии и Франции необходимо найти общий язык в своих политических подходах к этому вопросу.

Однако замороженный конфликт всегда чреват риском размораживания и предоставления возможности другим игрокам, таким как Россия, вмешаться и получить дальнейшее влияние в соседних странах Европы.Таким образом, этот брифинг призывает ЕС попытаться облегчить вступление Турции в Восточно-Средиземноморский газовый форум. Если это невозможно, следует предпринять усилия по разработке трехсторонней структуры с участием стран Восточно-Средиземноморского газового форума, ЕС и Турции, чтобы справиться с кризисом и изучить способы, с помощью которых газовые запасы Восточного Средиземноморья могут стать источником сотрудничества. а не конфликт.

Кризис в Восточном Средиземноморье по своей сути не связан с энергетикой.Пока газ на спорных территориях не обнаружен. Безусловно, открытия газа в восточном Средиземноморье, сделанные Израилем в 2009 и 2010 годах (Тамар и Левиафан, соответственно), Кипром в 2011 году и Египтом в 2015 году (Зохр), ускорили и усугубили кризис. ³ Тем не менее, корни кризиса лежат в другом, в противоречивых претензиях Турции и Греции в отношении морских границ и исключительных экономических зон (ИЭЗ), с одной стороны, и Кипра, с другой.

Что касается первого вопроса, то Анкара и Афины расходятся во мнениях относительно роли и размеров островов в создании ИЭЗ, причем первые придерживаются более ограничительной точки зрения, а вторые — более обширной.Что касается последнего, Турция возражает против того, чтобы Республика Кипр (или, точнее, киприоты-греки) являлась единственным проводником деятельности по разведке энергоресурсов в восточном Средиземноморье. Настаивая на политическом равенстве между киприотами-греками и киприотами-турками, Анкара утверждает, что турецкая администрация на северном Кипре (которая признана только Турцией) также имеет право проводить геологоразведочные работы и выдавать лицензии. ⁴

Таким образом, комплекс взаимосвязанных морских споров между Турцией и Грецией сильно привязан к их противоречивым проекциям национального суверенитета.Как будет показано в следующих разделах, эти морские споры с тех пор превратились в геополитическую конфронтацию и борьбу за власть между Турцией и рядом стран, включая Грецию, Кипр, Египет, Францию ​​и ОАЭ, в результате напряженности по поводу разведки энергоресурсов и ливийского конфликта. .

Открытия газа: не причина, а спусковой крючок кризиса

Недавние открытия газа в восточной части Средиземного моря в сочетании с рядом других факторов повысили аппетит Турции к разведке углеводородов.Торговля энергоносителями является основным источником дефицита бюджета страны. По данным на 2018 год, Турция импортировала 72,4 процента своих потребностей в энергии (см. Рисунок 1), в то время как энергия составила 16,8 процента от общего импорта по состоянию на июнь 2020 года. ⁵ За последние пять лет общий дефицит бюджета Турции составил 220 миллиардов долларов. по данным Турецкого статистического института и Центрального банка. ⁶ За тот же период общий счет Турции за электроэнергию составил 213 миллиардов долларов. ⁷ Посредством разведки углеводородов Турция надеется решить свои хронические экономические проблемы; С этой целью страна удвоила объемы геологоразведочных работ как в восточной части Средиземного моря, так и в Черном море, что недавно привело к крупному открытию газа. ⁸

Точно так же Турция давно стремилась позиционировать себя в качестве энергетического узла и коридора для Европы и подписала несколько соглашений о нефте- и газопроводах с Азербайджаном, Ираком, Ираном и Россией (см. Рис. 2). ⁹ Однако его чаяния по большей части так и остались нереализованными. Точно так же Турция хотела, чтобы любой проект газопровода из восточного Средиземноморья в Европу проходил через нее. Тем не менее, сложные отношения Анкары почти со всеми другими странами, граничащими с восточным Средиземноморьем, сделали этот вариант крайне нереалистичным.

За счет освоения энергоресурсов в восточной части Средиземного и Черного морей Турция также стремится снизить свою стратегическую уязвимость и энергетическую зависимость (см. Рисунок 3). Долгое время двумя крупнейшими экспортерами природного газа в Турцию были Россия и Иран — две страны, с которыми Турция имеет конкурентные региональные устремления. В последние годы Турция проводит политику энергетической независимости от этих стран: за первую половину 2020 года импорт природного газа из Ирана и России снизился на 44.На 8% и 41,5% соответственно по сравнению с тем же периодом 2019 года (хотя в случае Ирана это снижение было частично вызвано повреждением трубопровода). ¹⁰ Напротив, импорт Турции из Азербайджана увеличился на 23,4 процента за тот же период, что дает Азербайджану самую большую долю на рынке природного газа Турции. ¹¹

Несмотря на энергетические амбиции Турции, недавние открытия газа в восточном Средиземноморье усилили ее опасения по поводу того, что она отстранена от формирующегося в регионе порядка в области энергетики и безопасности. ¹² Это в первую очередь связано с двумя взаимосвязанными причинами: 1) предполагаемым маршрутом проекта газопровода в Восточном Средиземноморье и 2) созданием Восточно-средиземноморского газового форума. Планируемый трубопровод стоимостью 6,2 млрд евро в Европу основан на более тесном сотрудничестве между Грецией, Кипром и Израилем и не включает Турцию. ¹³ Это трехстороннее сотрудничество приобрело институциональную форму в январе 2020 года с созданием Восточно-Средиземноморского газового форума, в который также входят Египет, Иордания, Палестинская администрация и Италия. ¹⁴

Различная геополитическая борьба, неопределенность в отношении объемов газа в восточном Средиземноморье и цели ЕС в области зеленой энергетики сделали финансирование проекта менее привлекательным, и с тех пор Италия отказалась от него. ¹⁵ Проект трубопровода на данном этапе экономически нецелесообразен, и поэтому маловероятно, что он будет реализован. ¹⁶ Тем не менее, предложенный трубопровод и форум, а также поддерживающая их региональная перестройка внесли свой вклад в опасения Турции оказаться в стороне от формирующейся структуры энергетики и безопасности в Восточном Средиземноморье.В ответ Турция применила подход, основанный на жесткой силе, и принудительную дипломатию, чтобы предотвратить появление такой структуры. ¹⁷

Ливийская путаница: увязка морских споров с геополитической конфронтацией

Политика Турции в отношении Ливии послужила, помимо прочего, ее стратегии подрыва в Восточном Средиземноморье. Турция подписала два меморандума о взаимопонимании с признанным ООН Правительством национального согласия (ПНС) Ливии в ноябре 2019 года: о делимитации зон морской юрисдикции в Средиземном море и Соглашение о безопасности и военном сотрудничестве. ¹⁸ Первое соглашение демаркировало морские границы Турции с Ливией с двусторонним созданием ИЭЗ, простирающейся от южного побережья Средиземного моря Турции до северо-восточного побережья Ливии без учета основных греческих островов, таких как Крит. ¹⁹ Второе соглашение позволило ПНС противостоять наступлению лидера самопровозглашенной Ливийской национальной армии (ЛНА) Халифы Хифтера с целью овладеть Триполи, поскольку Турция оказывала ПНС прямую военную поддержку. В то время, когда отчаянные призывы ПНС к военной поддержке со стороны европейских игроков не были услышаны, сделка по морским границам была, по сути, ценой, которую нужно было заплатить Турции в обмен на соглашение о военном сотрудничестве.

Таким образом, договор о морских границах имел больше отношения к восточному Средиземноморью, чем к Ливии. Потому что в соответствии с этой сделкой предлагаемый газопровод Израиль-Греция-Кипр должен будет частично проходить через морские районы, на которые претендует Турция (согласно морской сделке между Турцией и GNA), тем самым передавая намерение Турции сорвать любые проекты, направленные на его обход. . Греция резко отреагировала на сделку, изгнав посла ПНА из Афин и наладив более тесные связи с ЛНА. ²⁰ Однако, поскольку сделка не принимает во внимание большие греческие острова, такие как Крит и Родос, она вызывает сильные споры и имеет шаткую основу с точки зрения международного права.

Этот шаг не только еще больше усилил напряженность между Турцией и Грецией, но и проложил путь для Греции подписать аналогичное соглашение с Египтом в августе 2020 года о разграничении их соответствующих морских юрисдикций. ²¹ Турецко-ливийская сделка противоречит взглядам Греции на ее собственные морские границы, в то время как греко-египетская сделка противоречит Турции (см. Рис. 4).

Связь между политикой Турции в отношении Ливии и ее политикой в ​​отношении Восточного Средиземноморья хорошо выражена турецкой доктриной «Мави Ватан», или «Голубой родины» (или, точнее, геополитической концепцией). ²² Доктрина, разработанная адмиралом в отставке Джемом Гюрденизом, также была продвинута бывшим начальником штаба ВМС Турции контр-адмиралом Джихатом Яйчи, который был автором соглашения о морских границах Турции с Ливией. ²³ Доктрина Голубой Родины — неточная, туманная и неофициальная геополитическая концепция, уходящая корнями в середину 2000-х годов.Эта концепция и другие геополитические идеи морских офицеров рассматривались как маргинальные и не были хорошо восприняты правительством в то время. Однако после неудачной попытки государственного переворота в 2016 году в Турции усилился антизападничество, и правительство приняло решительно националистический поворот, проложив путь к тому, чтобы доктрина Голубой Родины стала более популярной и получила больше сторонников среди правящей элиты Анкары.

Хотя это не официальная доктрина и не политика, Blue Homeland, тем не менее, представляет собой мощный нарратив для узаконивания политики правительства в Восточном Средиземноморье внутри страны.Он основан на предполагаемой угрозе, заключающейся в том, что «Турция находится в клетке в Анатолии» и, следовательно, ей необходимо поддерживать доступ к Черному, Эгейскому и Средиземному морям и сохранять высокий статус в них. ²⁴ В целом, помимо непоследовательности, доктрина означает расширенное представление о морских границах Турции и проекции силы, а также переосмысление места Турции в мире.

На практике доктрина Голубой Родины эффективно отражает три ключевые идеи. Во-первых, он представляет собой расширенное видение и понимание морских границ Турции в Средиземном море; морская сделка с Ливией — проявление этого. ²⁵ Приведенная ниже карта, нарисованная самим Яйси, ясно иллюстрирует эти расширенные границы. Хотя эта доктрина не имеет какой-либо правовой основы, она указывает на решимость Турции защищать и охранять эти проектируемые границы или, по крайней мере, пытается произвести такое впечатление. ²⁶ Во-вторых, «Голубая родина» — это призыв турецкого флота переосмыслить и позиционировать страну как морскую державу. В-третьих, доктрина означает переосмысление места Турции в мире. Для Гюрдениза, Яйчи и определенной группы националистов и евразийцев «Голубая родина» представляет собой переориентацию внешней политики и политики безопасности Турции с Запада на Россию и Китай. ²⁷

В отношении первых двух пунктов правительство и националистические / евразийские сторонники доктрины Голубой Родины согласны. Однако по последнему пункту они расходятся, поскольку правительство, похоже, осознает ограниченность турецко-российских отношений. Например, в Черноморском регионе Турция установила более тесные отношения с Украиной, чтобы уравновесить влияние России. ²⁸ Эти различия также были проиллюстрированы соответствующими политиками Турции и России в Сирии, Ливии и Нагорном Карабахе, которые одновременно конкурируют и сотрудничают.В любом случае сторонники «Голубой родины» рассматривают политику Турции в отношении Ливии и, в частности, морское соглашение, которое настраивает Турцию и Грецию друг против друга, как отражение своей доктрины.

Кроме того, ливийский конфликт столкнул Турцию с ОАЭ, Египтом и Францией, что повлекло за собой вторичные эффекты в восточном Средиземноморье. Решение ОАЭ и Греции провести военные учения на Крите в период нарастания турецко-греческой напряженности, а также неоднократные выражения поддержки ОАЭ позиции Греции в восточном Средиземноморье не могут быть отделены от углубляющегося соперничества между ОАЭ и Турцией по всему миру. региона, и особенно в Ливии. ²⁹ В том же ключе, возможно, греко-египетская морская демаркационная сделка не была бы подписана, если бы не было турецко-египетского соперничества в Ливии или турецко-ливийской морской сделки. ³⁰ Осознавая свою изоляцию в восточном Средиземноморье, Турция недавно сделала несколько жестов в сторону Египта, чтобы выяснить, сможет ли она найти modus vivendi с Каиром в Ливии, надеясь, что такое соглашение окажет вторичный эффект на восточное Средиземноморье. кризис. ³¹

Аналогичным образом, поскольку Турция и Франция поддерживают враждующие стороны и преследуют конфликтующие интересы в Ливии, конфликт значительно усилил напряженность между ними, что, в свою очередь, усугубило кризис в восточном Средиземноморье. Франция стала самой активной европейской державой, поддерживающей позицию киприотов-греков, подчеркивая свою позицию, проводя военные учения с Грецией и отправляя атомный авианосец Шарль де Голль в восточное Средиземноморье. ³² Турция и Франция также расходятся друг с другом по растущему числу вопросов внешней политики, от Сирии и Ливана до Северной и Западной Африки.

Франция особенно активно критиковала политику Турции в Восточном Средиземноморье. В то время как конкуренция между двумя странами в восточном Средиземноморье тесно связана с их конкуренцией в Ливии, в отличие от Ливии, где позиция Франции в поддержку Hifter непопулярна на международном уровне, в восточном Средиземноморье Франция может выразить солидарность со своими коллегами-членами ЕС, Грецией. и Кипр, и опираются на международное право для обоснования своей позиции.В этом смысле восточное Средиземноморье предоставило Франции более популярный способ выразить свое несогласие и недовольство внешней политикой Турции, что противоречит геополитическим устремлениям Франции во многих различных контекстах. Таким образом, геополитическое противостояние между Турцией, с одной стороны, и Францией, Египтом и ОАЭ, с другой, перекинулось на восточное Средиземноморье и стало еще одним источником напряженности.

Рекомендации

С учетом этого фона и контекста, как заинтересованные страны могут найти выход из нынешнего тупика в восточном Средиземноморье?

Прерывание работы по бурению и разведке

Разговоры о разрешении кризиса привлекательны, но нереальны на данном этапе, особенно в короткие сроки.Как указывалось выше, необходимо разрешить не один кризис, а несколько кризисов. Например, напряженность между Турцией и Францией отличается от длительных морских споров между Турцией и Грецией. Таким образом, вместо того, чтобы вести переговоры о большой сделке в восточном Средиземноморье, Германия, которая является ведущей европейской дипломатией по этому вопросу, и ЕС должны сосредоточить свою дипломатию и посредничество в первую очередь на деэскалации кризиса между Анкарой и Афинами, тем самым разделив турецко-греческий морские споры из-за более широкой геополитической игры в регионе.Крайне важно, чтобы обе стороны согласились прекратить бурение и разведку в спорных водах, по крайней мере, на некоторый период времени, если какие-либо переговоры начнутся всерьез.

Проведение международных встреч для содействия диалогу и деэскалации

Аналогичным образом, набор международных встреч и конференций мог бы служить эффективным средством деэскалации. Турция ранее призвала к созыву конференции прибрежных стран Восточного Средиземноморья для обсуждения их споров, а президент Европейского совета Шарль Мишель созвал международную конференцию. ³³ На данном этапе международная конференция, состоящая из участников из стран, граничащих с восточным Средиземноморьем, а также из Европы и НАТО, могла бы стать хорошим началом для преодоления кризиса в многосторонних рамках.

Указывая на «провал» Берлинской конференции по Ливии, некоторые могут усомниться в полезности и эффективности международной конференции по Восточному Средиземноморью. ³⁴ Однако, в отличие от Ливии, где все основные игроки работают через прокси, все основные игроки в Восточном Средиземноморье сами действуют на местах.Поскольку никто не может спрятаться под видом доверенных лиц, если они вызывают инцидент, международная конференция, скорее всего, будет эффективной. Соответственно, в восточном Средиземноморье ни одна из сторон не заинтересована в продолжении конфликта. Все стороны нагнетают ситуацию в надежде, что другие стороны отступят и дадут им выход. Таким образом, международная конференция обеспечила бы выход из кризиса с сохранением лица.

Отнятие полномочий по принятию решений у наземных военнослужащих

Греция и Турция уже договорились о создании механизма разрешения конфликтов на уровне НАТО. ³⁵ Это долгожданное событие, которое значительно снижает — хотя и не исключает — риск аварии или инцидента между двумя сторонами. Для дальнейшего снижения этого риска крайне важно, чтобы спорящие стороны принимали решения на национальном уровне и не передавали какие-либо основные полномочия по принятию решений военнослужащим на местах. Как продемонстрировал сбитый Турцией российский самолет в 2015 году, наделение военнослужащих на местах основными полномочиями по принятию решений всегда сопряжено с риском просчета и непреднамеренной эскалации. ³⁶

Приглушить риторику, чтобы избежать повествования

Кризис в Восточном Средиземноморье является продуктом противоречивых взглядов и представлений Турции и Греции относительно национального суверенитета, что чрезвычайно затрудняет его разрешение. В этом контексте исчезают нюансы между требованиями и правами, между спорами и суверенитетом.

Вдобавок к этой врожденной трудности, когда турецкие и греческие политические лидеры используют максималистский и высокий язык для обсуждения своих споров, тогда любой компромисс или деэскалация воспринимаются как слабость и как компромисс для суверенитета соответствующей страны.Это, в свою очередь, открывает путь к повествовательной ловушке, которая практически уничтожает любую возможность для диалога. Одним из примеров этого была схватка с криками, которая произошла между политическим руководством Турции, Греции и Франции летом 2020 года, что усугубило спор. ³⁷ Таким образом, крайне важно, чтобы политические лидеры в соответствующих странах смягчили свою риторику и приняли ответственные нарративы.

Продвижение дальновидного плана ЕС по урегулированию конфликта

Все вышеупомянутые меры направлены на деэскалацию конфликта и, хотя деэскалация важна, она не должна быть конечной целью.Скорее, это должна быть стратегия для облегчения переговоров и предоставления возможности для более творческих политических альтернатив.

Пока нынешний кризис в Восточном Средиземноморье не будет решен, регион будет находиться под угрозой новых кризисов. Более того, любой конфликт дает возможность вмешаться таким акторам, как Россия. Поэтому Европе необходимо продвигать более творческую внешнюю политику и более широкое региональное видение. ³⁸ Фактически, во время нынешнего кризиса были ссылки на прошлые дальновидные достижения Европы в форме призывов к новому плану Шумана или новому Барселонскому процессу. ³⁹

Сторонники Плана Шумана черпают вдохновение из собственной истории и опыта Европы. В начале 1950-х годов бывшие враги Германия и Франция поставили под совместную власть стратегические отрасли войны, угля и стали, что потребовало сотрудничества и принесло взаимную выгоду. ⁴⁰ Сам ЕС — дитя этого дальновидного момента. Точно так же первоначальный Барселонский процесс, начатый в 1995 году, был направлен на укрепление отношений между европейскими странами и странами южного Средиземноморья.Таким образом, обращение к новому Барселонскому процессу подразумевает более широкий межрегиональный диалог между Европой и странами южного Средиземноморья с позитивной повесткой дня на будущее.

В основе этих предложений лежит идея о том, что восточное Средиземноморье следует рассматривать как общее общее пространство и что его стратегические ресурсы — нефть и газ — должны способствовать сотрудничеству, а не конфликту между прибрежными государствами. Хотя есть много разных способов достижения этих высоких целей, все они требуют от Европы выработки геополитического видения и приверженности.В настоящее время канцлер Германии Ангела Меркель возглавляет европейскую дипломатию и посредничество в конфликте в Восточном Средиземноморье. Тем не менее, она находится в последнем году своего пребывания в должности, и неясно, будет ли какой-либо другой европейский лидер такого уровня и авторитета, который сможет сыграть ту же роль после ее ухода.

Чтобы быть более конкретным, хотя открытие газа спровоцировало недавнюю напряженность, кризис в основном носит политический характер. Несмотря на ранний оптимизм, сейчас выясняется, что запасы газа меньше и менее прибыльны, чем ожидалось, что делает проект строительства газопровода из восточного Средиземноморья в Европу крайне невыполнимым.Вдобавок ко всему, цели европейского энергетического перехода и декарбонизации означают, что коммерческая ценность газа в дальнейшем будет снижаться, что потенциально может открыть путь для разговора между ЕС и прибрежными государствами Восточного Средиземноморья по вопросам энергетического перехода и декарбонизации в регионе. Европейское соседство.

Для того, чтобы это произошло, ЕС должен продвигать серьезную концепцию декарбонизации, а также план и обязательства по ее реализации. В настоящее время, учитывая раскол в Европе и разногласия между государствами Ближнего Востока относительно природы регионального порядка, такой грандиозный план может не получить широкого отклика.Тем не менее, даже обсуждение этой темы среди официальных лиц могло бы изменить характер разговора о восточном Средиземноморье в сторону более сотрудничества, тем самым способствуя снижению напряженности.

Заключение

Набор взаимосвязанных кризисов, развернувшихся в восточном Средиземноморье между Турцией и ее соперниками, неразрешим. Учитывая укоренившиеся позиции действующих лиц и деликатность затрагиваемых тем, в краткосрочной перспективе приоритетом немецкой и европейской дипломатии должно быть сосредоточение внимания на управлении конфликтом или повторном замораживании конфликта, а не на разрешении конфликта, поскольку последнее стремление на данном этапе недостижимо.

С этой точки зрения меры, направленные на деэскалацию конфликта, являются правильными. Однако любое временное снижение напряженности или затишья в конфликте не должно приводить к самоуспокоенности, поскольку конфликт в Восточном Средиземноморье, вероятно, будет циклически проходить через эскалацию, деэскалацию и повторную эскалацию. Вместо этого Европа и заинтересованные стороны должны использовать это узкое окно возможностей для продвижения более творческой политики и плана для Восточного Средиземноморья, которые могут служить коллективной безопасности, экономическим и энергетическим интересам всех основных участников.В этом отношении ЕС должен либо попытаться облегчить вступление Турции в Восточно-средиземноморский газовый форум, либо разработать трехстороннюю структуру, в которой страны Восточно-средиземноморского газового форума, ЕС и Турция могли бы изучить способы урегулирования своих споров и сотрудничества.

Что показывает боковая карта Средиземного моря

«Средиземноморье без границ» Сабин Реторе, 2011 г. (арабский).

Карта «Средиземноморье без границ» была создана в условиях политической эйфории 2011 года художницей из Парижа Сабин Реторе.Его глубокое простое вращение на 90 градусов не только подчеркивает художественную черту, но также может во многом повлиять на точку зрения. Конечным результатом является то, что вопрос больше не о севере и юге, а о паритете и близости. В контексте средиземноморской геополитики, пересечения беженцев и утопления, крепостной Европы, колониальной истории, перекоса рынков, снисходительного отношения с севера на юг (сверху вниз), постколониальной стагнации и т. Д., Простое вращение карты является большим политическое заявление с тенденциями к гуманизации, которые делают транснациональные связи более интимными.Это само по себе художественное заявление. Это не означает, что он будет работать для всех карт, но он работает со Средиземноморским бассейном, учитывая вес его современной политики и долгой богатой истории.

«Средиземноморье без границ» Сабина Реторе, 2011 г. (французский).

Карта была показана на мероприятии в Брюсселе в ноябре 2019 года, где меня пригласили выступить перед молодежью ЕС и Ближнего Востока и Северной Африки. Открытие было сделано писательницей из Марселя Мэри Фицджеральд, которая представила эту любопытную карту Средиземноморья, повернутую на 90 градусов к верно.Фицджеральд вызвал оживленную дискуссию, и аудитория больше относилась к альтернативной карте, чем к ее стандартному внешнему виду. Когда я поделился этим изображением с другими, он вызвал различные отклики от него, похожего на фантастическую карту для юмористической старухи, пытающейся не ступить в грязь. Близость была ключевым ответом на карту. Когда я разместил это в Твиттере, географ Джошуа С. Кэмпбелл ответил: «Удивительно, как поворот карты меняет вашу перспективу. Карты имеют тенденцию укреплять пространственные отношения в вашем сознании … настраивать карту, ломать шаблон.Также, чем полезны пространственные мыслители, они обладают способностью вращать пространственные отношения в своем сознании ».

Художественные работы Реторе также служат метафизическим навесом для идеи Джанлуки Солеры о транснациональном средиземноморском гражданстве и вдыхают жизнь в умирающее политическое воображение. Солера утверждает, что

«Средиземноморье могло бы снова стать колыбелью нового Возрождения, если бы были созданы условия для проекта транснационального гражданства.Общая политическая инициатива, объединяющая различный опыт сопротивления, протеста и народных альтернатив и создающая средиземноморскую платформу для нового общественного договора, столь актуального во времена глубокого кризиса как в Европе, так и в Средиземноморье »(Solera, 2017).

В самом деле, может показаться, что мы далеки от этого, но мрачная реальность секьюритизации, кризиса с беженцами и пандемии, перевернувшей мир, каким мы его знаем, может затмить годы, когда были реализованы тысячи инициатив, историй, теоретизирование, обучение тому, что Солера считала средиземноморским «теневым правительством».Более того, регион движется к мышлению, при котором общественный договор потребует переписывания, поскольку он сталкивается с давлением эпидемиологических угроз, изменения климата, тревоги по поводу доминирования крупных технологий, отказа от долгосрочных перелетов в пользу местные и региональные путешествия, в некоторых случаях пузырь путешествий.

Это очень важно, если гражданское общество, социальные движения и транснациональная ответственность Средиземноморья должны обрести значимые качества в отношении того, как должны согласовываться цифровой порядок и земной порядок.Итальянский социолог Франко Кассано отметил:

“ Безудержная технология не означает отказ от земной жесткости, но ее совершенствование посредством воли к власти. Напротив, средиземноморский человек всегда живет между сушей и морем; он сдерживает одно через другое; и в его технологической задержке, в его пороках есть также умеренность, которую другие потеряли. Безудержное развитие технологий связано не с пересечением суши и моря, а с океаническим отсутствием умеренности, погоней за закатом солнцем, абсолютизацией Запада.”(Кассано, 2011).

Другими словами, Средиземноморский мир — это философские ворота для деконструкции фундаментализмов, поскольку он обладает «способностью преобразовывать наши ограничения в общее благо, трагическую память в борьбе со всеми формами фундаментализма» (Cassano, 2011). Будь то техно-фундаментализм или что-то еще.

Вышеупомянутое представляет собой короткий измененный отрывок из моей статьи «Переосмысление гражданского общества и социальных движений в Средиземноморье в эпоху техно-фундаментализма», опубликованной в Европейском институте Средиземноморья (Барселона).Журнальная статья находится в открытом доступе.

Как карта над мутной водой: (Не) нанесение на карту водных некрополей Средиземного моря — Журнал № 109, май 2020 г.

На протяжении всей истории морской пейзаж, как метафора, так и материальное и культурное образование, представлялся поэтически и философски через такие характеристики, как плавность, яркость и движение. В качестве недавнего примера географы Филип Стейнберг и Кимберли Петерс выдвинули на первый план концепцию «влажной онтологии», которая рассматривает море как пространственное образование, представляя мир с точки зрения моря, а не только суши.Они утверждают, что море «казалось бы, обеспечивает идеальную пространственную основу для [] теоретизирования [общества], поскольку оно бесспорно объемно, упорно материально и, несомненно, подвергается непрерывному преобразованию». Средиземное море, которое историк Фернан Бродель назвал «жидким континентом», было декантировано в аналогичных эстетических терминах и занимает центральное место в этом дискурсе. долгое время считался пространственными образами «другого мира» и «ключевым местом в создании альтернативных модернов».«Учитывая, что Средиземное море соединяет (или отделяет, в зависимости от того, как на него смотреть) Европу от остального мира, оно долгое время было в центре океанической философии и занимает центральное, почти закрывающее место в мыслях. морей. В этом смысле его продолжающееся реформирование, течения и потоки часто воспринимаются критически настроенными мыслителями как решающие для подрыва твердой политики страны.

Однако, учитывая продолжающийся «европейский» миграционный кризис, размышления о море сегодня очень болезненны и могут иметь пагубные последствия для мигрантов и других лиц, застрявших в политических зонах, ограниченных океанскими границами.По данным Международной организации по миграции, с 2014 по 2020 год на долю смертей мигрантов в море приходилось 70 процентов всех смертей мигрантов в мире, а Средиземное море стало самым смертоносным морским переходом, когда-либо, с 2014 года погибло более 19 тысяч человек. Когда Средиземное море упоминается в публичном дискурсе, оно, по сути, реже характеризуется как зона контакта, создающая условия для жизнеспособности, культурных встреч, гибридизации, текучести или движения, как это было бы в океанической философии, но скорее ощущается как зона . неподвижный пейзаж смерти : статическая и вязкая картография влажной плоти.Другими словами, описанная выше «живость» моря превратилась в водный «мир смерти». Эта концептуализация с последним термином, заимствованным у Ахилла Мбембе, предполагает, в этом контексте, что, когда политика суши заигрывает с политикой воды, законодательно установленные границы портят море таким образом, что изменяют его пространственность с помощью жестоких правил.

Это законодательно закрепленное расслоение, криминализация и наказание за передвижение через Средиземное море действительно привело к тому, что я бы назвал «иммобилизацией», которая широко проявляется на миграционных маршрутах.Под «иммобилизацией» я подразумеваю несколько процессов физического, политического, опосредованного и желательного покоя и прерывания, с которыми мигранты вынуждены противостоять, когда они пытаются пересечь страны, континенты и моря. Благодаря этой политике интуитивной и символической неподвижности Средиземное море было преобразовано в прерванное пространство, где как историческое движение, так и идеи текучести, приписываемые океану, были существенно подавлены.

С одной стороны, такие обстоятельства заставили бы срочно допустить новые жидкие и текучие видения, которые противостоят твердому телу, последнее конституируется в операциях по созданию материальных и виртуальных границ, организованных правящими силами.С другой стороны, однако, я утверждаю, что эстетические представления о море без границ и последующие жидкие метафоры человеческих потоков могут наивно упускать из виду упрямство и материальные ограничения, характеризующие настоящий момент. Более того, такие поэтические видения, вероятно, также не смогут внимательно подвергнуть сомнению — и, возможно, альтернативно переосмыслить — более амфибийные образы и практики, которые формируют нынешний ландшафт миграционного кризиса. Образы миграции, особенно миграции лодок, в последние годы действительно быстро делались полосами, сетками и картировались в зависимости от инструментов и рамок, которые определяют и переопределяют координаты (не) мобильности в современной визуальной культуре, либо в цифровом картографировании. инструменты, общественные памятники и предметы искусства или государственные «спасательные» аппараты.

Это означает, что ландшафт контроля над миграцией недавно трансформировался в терракотовую и полукартографическую платформу, состоящую из неразрывной и жестокой путаницы между землей и водой, на которой люди материально и символически перемещаются или стоят на месте, живут и умирают, становятся видимыми. или замолчать как тела или точки, истории или числа, движущиеся субъективности или геометрические линии. Когда мигранты путешествуют по суше и морю, они действительно испытывают многие формы иерархической неподвижности, такие как длительное заключение в тюрьмах и центрах содержания под стражей, а также пытки.Эти препятствия превращают как движение, так и его представление в гораздо более прерывистый и спастический опыт, чем тот, который без трения часто изображается как вирусные потоки на многих миграционных картах, которые появляются в новостях. Ниже я подчеркиваю изображения и карты, которые стремятся либо сделать эту неподвижность видимой (увековечение мигрантского кризиса), либо помочь в передвижении (карты Google, используемые теми, кто пытается совершить опасное путешествие). Для мигрантов карты часто становятся спасательными инструментами навигации, вселяют надежду и воображение в отношении ожидаемого прибытия, а также рассказывают об их неподвижности.Морские активисты и пограничные организации могут по-разному использовать картографические инструменты для повышения или замедления заметности миграции. Для публики на Глобальном Севере вызывающие воспоминания карты некрополитов Средиземного моря могут поддерживать коллективные формы траура и активности и могут представлять собой индивидуальные и созерцательные переживания смерти, с одной стороны, а также сенсационные образы, которые вызывают снижение чувствительности публики, с другой.

Учитывая приведенные ниже примеры, есть причина понять, почему и как эти «картографические» образы и пространственные представления стали быстро проникать в некрополитическую область европейского миграционного кризиса.По правде говоря, картографии, касающиеся ненадежной жизни людей, путешествующих по суше и морю, все чаще распространяются через цифровые СМИ, новостные платформы, пресс-релизы европейских и национальных политических институтов и проекты НПО. Кроме того, они часто появляются в публичных визуальных кампаниях, рассказах, фильмах и произведениях искусства. Повсеместное распространение картографических изображений миграции показывает, что между картографией и современной визуальной культурой до сих пор не уделяется должного внимания и имеет решающее значение: взаимосвязь, в которой карта выступает альтернативно как амбивалентный навигационный инструмент и как значимое вызывающее воспоминание изображение, требующее внимания ученых. Подобно карте над мутной водой , эта статья исследует трудности и возможности, а также навигационные трения или вызывающие воспоминания факторы, которые земноводная картография выражает в контексте вынужденной миграции.

Карта картографа и художника Леви Вестервельда «Те, кто не переходил дорогу » (2005–15 гг.). См. →.

От изображений к картам

7 июня 2014 года фотограф Массимо Сестини получил международное признание благодаря эффектной фотографии, сделанной с вертолета ВМС Италии, переполненной лодки, плывущей по течению в Средиземном море, в двадцати милях от побережья Ливии.На фотографии сверху изображены сотни людей, смотрящих вверх, которые улыбаются и приветствуют своих «спасателей». В том году итальянский флот действительно участвовал в операции «Mare Nostrum» («Наше море»), в основном посвященной поисково-спасательным операциям (SAR), которые позже были заменены печально известной операцией Frontex «Тритон». В то время этот конкретный морской переход описывался европейскими странами как особая чрезвычайная ситуация, и западная аудитория и представить себе не могла, что такие события вскоре станут нормой.Однако несколько лет спустя мы привыкли к потоку изображений, изображающих кораблекрушения и другие тревожные сцены, и обезболили их. Часто на таких изображениях изображены нескончаемые путешествия людей, пересекающих границы и континенты или ждущие в лагерях беженцев, а также пограничные стены, завалы, тюрьмы и даже истощенные и мертвые тела, которые являются частью ландшафта вынужденной миграции. . Это медиатическое изображение так называемого «кризиса беженцев» или «миграционного кризиса» достигло своего пика в период с 2014 по 2017 год — с точки зрения большого числа людей, прибывающих в Европейский Союз, и количества погибших на тот момент — и этих изображений фактически стали проникать в коллективные образы Глобального Севера.Отношение к затяжному насилию в Средиземноморье как к «кризису» является частью проблемы, поскольку перемещение и миграция были присущи культурам Средиземноморья на протяжении тысячелетий. Этот термин, конечно, также несет в себе идеологический подтекст, который мы рассмотрим позже; Короче говоря, если бы человеческое движение не было «кризисом», нам вообще не понадобились бы границы.

Эта визуальная неподвижность стала настолько широко признанной, что то, что обычно определяется, воображается и обсуждается как «миграция», нельзя отделить от более широких культурных образов, которые предшествуют, движутся и воспроизводят знакомое ощущение, которое испытывает аудитория.Как пишет WJT Mitchell в книге Seeing Through Race , «образы« опережают »иммигранта в том смысле, что до прибытия иммигранта его или ее образ появляется на первом месте в форме стереотипов, шаблонов поиска, таблиц классификации и модели распознавания ». Несмотря на это, мы не должны уставать подвергать сомнению опосредованную роль образов из-за перманентной перформативной функции, которую они обеспечивают.

С помощью простого механического жеста — поиска по запросу «Европейский миграционный кризис» в Google Images или на веб-сайтах многих поставщиков стоковых изображений, таких как Getty Images и Alamy, — упреждающую иконографию, на которую ссылается Митчелл, можно легко восстановить. и с визуальной навигацией.Но при навигации по тысячам изображений, которые собирают и выполняют визуальный архив миграции, можно удивиться количеству изображений карт, диаграмм и изображений людей, взаимодействующих с картами, которые увеличиваются в связи с такими тегами, как «граница» и « проблемы миграции ».

Изучая эти нанесенные на карту изображения, я часто поражался сложной визуальности миграции. На таких изображениях карты часто изображаются как яркие объекты в различных условиях на открытом воздухе. В частности, меня поразила серия больших карт Европы и Средиземного моря, по-разному «поставленных» в городских европейских условиях, а также в лагерях беженцев Мориа и Идомени в Греции.Чтобы запечатлеть эмоциональные настроения, связанные с политикой принудительного передвижения, многие фотографы обращают внимание на карту как на фон жизни мигрантов или как объект, вызывающий эмоции — фетишизированный остаток путешествия или увековечение места смерти.

Руководствуясь любопытством, а также личной заботой об этих картографических визуализациях, которыми часто пренебрегают, я решил связаться с одним из фотографов. Матей Повсе — фотограф-фрилансер, который следил за многими беженцами в их попытке добраться до континентальной Европы с берегов острова Лесбос в Греции в 2015 году.В своей серии «Новые европейцы» Повсе включает изображение импровизированной карты Европы, нарисованной на палатке в регистрационном лагере Мории. На вопрос о причинах его визуального и эмоционального интереса к множеству жизней и загробных жизней карт в контексте средиземноморских миграционных маршрутов я получил убедительный ответ:

Данная фотография была сделана 12 ноября 2015 года на острове Лесбос в Греции. Многие международные НПО действовали за пределами лагеря беженцев Мориа и обеспечивали беженцев и мигрантов всем необходимым, после того как они прибыли на лодках на берег и до того, как они были зарегистрированы в лагере официальными лицами.Поскольку в лагере не хватало места, в окрестностях также стояли «палатки» из пластикового брезента. Один из них (на фото) задумывался как неофициальный информационный центр. Одна сторона была защищена полупрозрачным пластиковым брезентом. И на этом брезенте была нарисована карта. На момент моего задания автора этой карты никто не знал. Я наблюдал, на что они смотрели на карте и на что указывали руками и пальцами. Я не понимал их, потому что они говорили на своем языке.Я только понял, что они из Афганистана. Поскольку это был [] 2015 год, большинство просмотров было сосредоточено на Германии и Скандинавии. Конечно, перед поездкой в ​​Германию нужно было осмотреть все Балканы. Как вы, наверное, знаете, границы через Балканы в то время были «открыты» … Я также заметил, что при выполнении других заданий приложение карты Google на телефоне было необходимым инструментом для мигрантов и беженцев, особенно при пересечении границ за пределами официальных пограничных переходов в избегайте откатов.Совместное использование «неофициальных» маршрутов между мигрантами и беженцами стало чем-то вроде необходимости.

Как показано здесь, карты, на удивление, оказались среди немногих оставшихся мест, которые могут помочь воплотить мечту об успешном перемещении и переселении в повседневной жизни перемещенных лиц. Карты, которые часто присваиваются и впоследствии персонализируются, аннотируются, ласкаются, трогаются и делятся друг с другом, могут вызывать различные эмоции, стремления и ожидания, которые приносят долгожданную, но постоянно откладываемую возможность обеспечения безопасности в жизни лагеря.Описание Повсе также предполагает, что картографические устройства являются одновременно навигационными инструментами в и вызывающими воспоминания образами из во время миграционного кризиса. Как он справедливо отмечает, мобильные навигационные инструменты, интегрированные в смартфоны, такие как Google Maps, стали одними из самых важных и надежных спутников для мигрантов. Институциональную информацию о безопасных маршрутах часто трудно найти, в то время как неинституциональная информация, предоставляемая контрабандистами, скорее всего, является обманчивой или ложной.В таких ситуациях мигранты часто полагаются исключительно на маршруты, отмеченные Google Maps и другими приложениями. Кроме того, картографические устройства необходимы не только для организации путешествия и ориентации в пространстве, но и для организации встреч с другими людьми. «Путь WhatsApp», как его называют некоторые социологи, подчеркивает важность цифровых технологий в поиске важной информации о безопасных маршрутах, сборе информации о политике принимающих стран и поддержании контактов с семьями, контрабандистами и организациями помощи.

Карта Европы, нарисованная на брезентовой палатке в лагере беженцев Мория на Лесбосе, Греция, 2015 г. . Фото: Матей Повсе. Предоставлено Матеем Повсе.

Повсе подчеркивает «нарратологический» фокус карты Мории, подчеркивая, что карты также являются вызывающими воспоминания изображениями, которые визуально, эстетически и эмоционально описывают текущее состояние (не) мобильности, с которым сталкиваются те, кто остался за границами политики мобильности. Если, как заинтересованные критически настроенные читатели и зрители, нас просят перемещаться между и этими изображениями миграции и рассматривать цифровые и нецифровые карты как политические и культурные нарративы, тогда те, кто непосредственно вовлечен в запутанный вопрос движения, сочтут более полезным ориентироваться на . с картами , потому что картографические устройства по-прежнему хорошо известны, ориентирующие инструменты, работающие почти в реальном времени, которые помогают планировать и перемещаться в пространстве.

В зависимости от контекста, в котором появляется миграционная карта, карту можно рассматривать как «объект действия», с помощью которого можно возбуждать, ощущать и усиливать потенциал навигации и движения. В качестве альтернативы, карту также можно инстинктивно деконструировать в виде значка-текста, поскольку она служит для понимания культурной, эмоциональной и политической экологии, которая придает смысл и значение ее опосредованному импульсу. Это двойное состояние миграционной карты (навигационное и вызывающее воспоминания) становится очевидным, если рассматривать его в контексте некрополитики миграции Средиземного моря.

Кругосветное плавание (Im) Mobile Lives

Когда мы составляем карту и переживаем удушающие и прерывистые передвижения мигрантов в рамках структуры, которая вызывает европейский миграционный кризис, зрители и исследователи должны учитывать множество препятствий, связанных с этой запутанной структурой. В этом смысле, по-прежнему ли карта полезна как инструмент навигации или значима как вызывающее воспоминания изображение, когда люди не могут двигаться?

Картографические устройства, которые появляются во время отслеживания или вызова миграционных событий в Средиземном море, заслуживают внимания, потому что они обнаруживают весьма неоднозначную взаимосвязь между чрезмерным картированием нежелательных перемещений, проводимым риторикой миграционного «кризиса», и множество невидимых неподвижностей, которые вместо этого ежедневно испытывают мигранты.Как я сказал ранее, слово «кризис» в «миграционном кризисе» не является прозрачным термином, а скорее уничижительным сокращением, которое порождает специфическую антимигрантскую риторику. Эта риторика описывает беспрецедентный и огромный поток людей, направленный в Европейский Союз в период с 2014 по 2017 год, что поставило принимающие страны «в беду или опасную ситуацию». Это нормативное определение кризиса потребовало от ЕС реагирования на сконструированную массовость движения посредством секьюритизации и экстернализации европейских границ.Риторика чрезвычайного положения, оправданная во многих международных и национальных пресс-релизах, не только изображает мигрантов как угрозу в средствах массовой информации, но и обесценивает их жизнь. При этом эта риторика порождает и впоследствии маскирует трудности, риски и опасные ситуации, с которыми они сталкиваются.

Когда биовласть — с ее регулирующими механизмами, способствующими развитию и контролю человеческой жизни и ее передвижения — медленно обнаруживает обратное лицо некропласты, озабоченной оценкой эффективного права убивать и парализовать — социально и физически — нежелательное население, как должна быть взаимосвязь между переделывать телесные движения и навигационные образы? Какие пространства создает некрополитический режим? Какой вид навигации позволяет некрополитика? Какие карты он производит?

Вот некоторые из вопросов, которые приходят в голову, когда всплывает другая сторона миграционной карты, которая говорит о неподвижности, а не о движении.Пытаясь ответить на такие вопросы, картографический фрейм можно рассматривать как полиморфную и аллотропную мембрану, которая должна адаптироваться к различным сценариям, таким как контекст иммобилизации. Разумно, мы могли бы представить себе нечто вроде картографического увядания или неподвижности , кругосветное плавание (или, лучше сказать, обход) жизненных возможностей. Учитывая контекст широко распространенной смерти и насилия в Средиземноморье, карта подавляет свои онтологические навигационные импульсы, фильтруя или питая область некрополитики, тем самым становясь воплощением неживого.

Ахилле Мбембе широко использует термин «некрополитики» для обсуждения роли биовласти Фуко в обозначении постколониальной системы, отмеченной различными способами убийства и умирания, примером которых являются рабство, апартеид, колонизация Палестины и фигура террориста-смертника. Социальная и физическая смерть, происходящая на многих средиземноморских миграционных маршрутах, также составляет некрополитический режим, хотя и с характеристиками, отличными от тех, которые анализирует Мбембе.Предлагаемое мною понятие «водные некрополи» относится к некоторым из них, в частности к пространству амфибий и соответствующей силе, которые сообща определяют управление неподвижностью текущей миграции. Европейские страны инициировали превентивную блокировку мигрантов посредством сдерживания на суше, в центрах содержания под стражей и в лагерях. Тем не менее, те, кто может пересекать земные границы, также сталкиваются с некрополитическими агентствами, которые тянут к морю .К концу 2014 года страны Евросоюза буквально замедлили свою поисково-спасательную деятельность на море, сократив количество дежурных лодок, а также предотвратив деятельность неправительственных организаций. Многие гуманитарные суда начали свои собственные поисково-спасательные операции в 2015 году, но попытки членов ЕС криминализировать и делегитимизировать спасателей привели к тому, что большинство НПО прекратили свои операции к концу 2018 года. Что еще более опасно, многие операции по массовому возвращению и перехвату сейчас проводятся спорными Ливийская береговая охрана, финансируемая и обученная странами ЕС с целью удержать мигрантов от континента посредством серьезных нарушений прав человека.

В этих терминах обоснование некрополитики, кажется, даже не предлагает иллюзию «свободного», но строго контролируемого движения, которое часто является характеристикой биополитических систем, а скорее создает неподвижную систему навигации. Под этим я подразумеваю, что сдерживание движения требует замедления, блокировки — подавления движения посредством бездействия и отсроченного вмешательства. Таким образом, водный некрополитический режим подразумевает, что государства-члены ЕС позволяют мигрантам умирать косвенно через «насильственное бездействие» их наземных, морских и пограничных ведомств, часто пользуясь преимуществами неопределенного применения нормативных рамок, регулирующих морской суверенитет и международное море. спасать.Цель экранирующей границы — как альтернативно предлагает Дана Диминеску — «замедлить».

Несмотря на то, что пограничный контроль изображается как паноптическая машина, способная наблюдать и отслеживать все с помощью спутников и датчиков, эта перспектива решительно подчеркивает, что, когда придет время использовать обнаружение в гуманитарных целях (например, для спасения тех, кто находится на море), вместо этого страны ЕС заставляют себя выглядеть слабыми, слепыми и медлительными. Таким образом, медленное действие осуществляется через соответствующий визуальный компонент: для того, чтобы «позволить умереть» эффективным, Европа должна полагаться на видимость медленной обнаруживаемости бедствий и на способность казаться неспособными справиться с «кризисом».”

При миграции на лодке это превращает спасательные карты в навигационные устройства, которые могут работать медленно и с перерывами, не позволяя увидеть субъектов, которые физически пересекают море (мигранты), но исчезают с экранов морских учреждений (жертвы). Поскольку поездки являются тайными, мигранты вынуждены путешествовать на лодках, по которым невозможно отследить, и, следовательно, не на карте — если только один из них, или родственник, оставшийся дома, с которым не связались через WhatsApp, или контрабандист не позвонит в службы спасения по спутниковому телефону.Этот запрос о видимости часто происходит «в ситуациях бедствия, когда они [мигранты] могут делать все возможное, чтобы быть обнаруженными, и, наоборот, государства и другие акторы в море могут выборочно закрывать глаза на их бедствие». Многие другие морские субъекты могут внести свой вклад в этот режим полутеневой видимости. Например, коммерческие суда могут решить отключить свою автоматическую идентификационную систему (АИС), чтобы не участвовать в поисково-спасательных операциях, которые воспринимаются как пустая трата времени и денег.Корабли военно-морского флота также могут решить, включить или выключить свою АИС, потому что по соображениям безопасности они не обязаны быть обнаруживаемыми в море.

Ощутимый пример этого целенаправленного «замедления» произошел 18 марта 2019 года, когда итальянская финансовая охрана приказала « Mare Jonio » (частный итальянский катер, поддерживаемый платформой активистов Mediterranea Saving Humans), чтобы «выключить все машины». , »Включая его навигационные системы. Это было сделано для того, чтобы лодка не спасла сорок девять мигрантов в САР Ливии.Эта политика «картирования прекращения», или картографического увядания, имеет решающее значение для понимания не только того, что «все виды географических, геологических, биофизических, технологических и архитектурных вопросов играют активную и определяющую роль в расширении ограниченных обществ и изгнании народов». поддерживающие органы мигрантов », но также и то, что бездействие географических и технологических агентов провоцирует изгнание тел и жизней мигрантов. В режиме «картографической» некрополитики то, что мешает кадру, нужно притормозить и заблокировать на пороге видимости.Жизнь приостановлена ​​и обезболена. Движение сделано незаметным. В этих ситуациях (мета) картография морских учреждений становится продолжением неспособности субъекта видеть и слышать то, что происходит на удаленном расстоянии. Картирование отражает недостатки и ограничения человеческого фактора, а не усиливает их потенциал контроля и действий. Другими словами, карта связана с водными некрополями, потому что по ней неэффективно ориентироваться: она не предназначена для обнаружения бедствий, потому что ее функции отслеживания постепенно приостанавливаются для других идеологических целей.В конце концов, когда власти штата поместили карту над мутной водой , правительственное картирование спасательных служб парадоксальным образом кажется скучным и неэффективным, а не гипервизуальным и паноптическим, как этого ожидали критически настроенные ученые.

Зак Лихатш, Iron Cartography , 2016. Предоставлено автором.

Пробуждение (Im) мобильных жизней

В то время как некартинг миграционных событий попадает в категорию насильственного бездействия, картографическое повторение того, что было невидимо официальным картированием управления миграцией, может выявить трагические последствия неудач субъектов, вовлеченных в земную некрополитичность.На другой стороне некрополитической карты многие активисты и художники свидетельствуют о «подавленных топографиях жестокости», которые обычно замалчиваются мейнстримными пограничными нарративами. Акцент на ограничениях миграции посредством картографических проектов действительно был в центре внимания художников, создающих политически ориентированные работы, которые могут переосмыслить информационную силу карт и перетасовать свои намекающие возможности путем слияния разных языков и средств массовой информации. С этой точки зрения карты — это не просто «полезные или эстетические», «предметы первой необходимости или пустые удовольствия», но «спутники нашей эмоциональной жизни» и «побуждения к размышлениям», согласно Шерри Теркл.Яркие карты могут вызвать критические, сильные и эмоциональные реакции не только на событие мобильности, но и на последствия его обездвиживания: утрату и смерть.

Работа Зака ​​Лихата Iron Cartography (2016) представляет собой яркий пример вызывающей воспоминания силы карты в контексте некрополитики. Художник превратил картографический силуэт Средиземного моря в медную пластину, а затем поцарапал ее гладкую поверхность, выгравировав местоположение многих жертв, найденных в базе данных Досье мигрантов.Придавая пластическое и скульптурное пространственное измерение множеству невидимых трагедий, которые произошли во время путешествий мигрантов, смерти и потери материально представлены через дыры, образованные выстрелами. Этот акт подчеркивает, что политика позволения умереть, увековеченная западными странами, на самом деле является преднамеренной и преднамеренной.

В контексте вызывающих воспоминания некрополей карты могут также покидать внутренние помещения музейных пространств и вновь появляться во многих общественных местах на открытом воздухе в качестве знаковых и творческих мемориальных объектов для «коллективного траура».«Например, в память о трагическом кораблекрушении, происшедшем 19 апреля 2015 года, произошедшем с мигрантами, на площади в Марселе развернули большую карту Средиземного моря, и на ее поверхности оставили цветы, чтобы воспроизвести обстановку похорон. Когда карты используются для увековечения памяти о трагедиях мигрантов, они часто вызывают некую форму «активизма горя», то есть чувства сочувствия и скорби по отношению к людям, которых мы никогда не встречали, что может побудить нас осудить европейскую миграционную политику. Это осуждение воспоминаний с по переоценивает потребность в гостеприимстве и взаимной мобильности, таким образом переходя к необходимому политическому дискурсу о свободном передвижении людей.Однако эти картографические представления редко включают контр-жесты или памятные действия жертв, будь то члены семей погибших мигрантов или сами выжившие. Что касается вопросов миграции, картографирование по-прежнему является привилегированным языком и в значительной степени используется участниками Глобального Севера. Этот язык не только передает горе и скорбь, но также вызывает общественный резонанс, который является реакцией на культурно, социально и политически бесчеловечную систему, в которой Европа расчленяет и разлагает своих «других».«Миграционные карты, таким образом, являются инструментами разоблачения, которые политически эстетизируются художниками и активистами, чтобы занять позицию и критиковать свою собственную систему ценностей, даже если в качестве референта они принимают субъект-мигрант. Это означает, что мигрант рассматривается как катализатор, а мигрантский кризис рассматривается как предполагаемый кризис самой идеи Европы, подчеркивая огромную политическую неспособность европейских стран увидеть и отреагировать гуманно и солидарно. с тем, что происходит на их южных берегах.

Это важное мероприятие привело к созданию множества мемориальных мест и архивов для разоблачения настоящего и переосмысления будущего. Не только на необычных публичных собраниях, таких как митинги и демонстрации, людей приглашают вспомнить тех, кого здесь больше нет, чьи имена и истории неизвестны и просто выживают в виде чисел. В Барселоне память о смертях на море материализуется ежедневно через металлическую конструкцию, расположенную в обычном месте, на пляже, населенном толпами местных жителей и туристов.С 2016 года «счетчик стыда», экран с очертаниями Средиземного моря, показывает количество людей, убитых или пропавших без вести в Средиземном море с начала года, по подсчетам «Проекта пропавших без вести мигрантов» Международной Организация по миграции. Хотя этот мемориал может передать идею постоянства и неподвижности, структура гораздо более нестабильна и временна, чем можно было бы подумать: металлический материал скульптуры подвержен коррозии, а количество погибших, отображаемых на картографическом экране, обновляется еженедельно и затем сбросить в конце года.Как и в жестокой игре, продолжающееся ухудшение (и преобразование) карты «говорит о ее гибкости как о значении, наделяя ее не только многогранностью, но и определенным качеством, похожим на палимпсест».

В таких примерах карты и похожие на карты объекты перестают воплощать навигационные или операционные функции и вместо этого выражают пост-навигационные и вызывающие воспоминания моменты, ощущая и представляя состояние физической и символической неподвижности, установленной пограничной политикой. Когда к картам обращаются как к плотным изображениям, их движущийся или неподвижный характер может быть привлекательно оценен, учитывая, что «как движущиеся, так и неподвижные изображения обладают способностью перемещать нас, но также и успокаивают нас своей способностью вызывать состояние созерцания и остановки, особенно нечасто в настоящее время, когда движение ценится как признак активности, жизнеспособности и прогресса.”

Отслеживая то, чего больше нет или чего никогда не было, карты представляют собой созерцательное переживание смерти. Визуализируя гибель мигрантов как численное кровоизлияние, они также развивают особую эстетику некрополитики. Такие карты, по сути, дают зрителям понять, что неподвижность и смерть порождают их собственное движение и географию, поскольку время берет свое материальное значение, разъедая и разрушая структуру, из которой сделаны карты смерти, превращая их в изменчивые и скоропортящиеся организмы.Визуально неподвижность также влияет на архитектуру карты в том смысле, что вирусные линии карт, появляющиеся в новостях, обычно изображающие предполагаемое вторжение иностранцев, теперь превращаются в точки — точки смерти, а не потоки жизни. Эта ржавая, числовая и пунктирная хореография раскрывает бесчеловечную, несправедливую, но тем не менее реальную географию некропластики, которая в противном случае осталась бы погребенной под морским дном.

Счетчик стыда: Somos Y Seremos Ciudad Refugio, 2019 . Общественная скульптура, установленная в Барселоне. Фото: Лаура Ло Прести. Предоставлено автором.

Карта «Как» мутная вода?

Несмотря на то, что на картах не хватает визуальных деталей по сравнению с фотографиями, они обнаруживают более сложные, тревожные и увлекательные характеристики, если их рассматривать как исследовательские и эстетические изображения миграции в рамках современной визуальной культуры. Поскольку карты способствуют формированию «оптического бессознательного» явления миграции, их следует рассматривать как нечто большее, чем просто технические и операционные устройства.Вместо этого их следует рассматривать как вызывающие воспоминания образы, пропитанные существенным смыслом — образы, которые могут вызывать различные эмоциональные реакции. Это означает, что по отношению к средиземноморским некрополитам карты порождают множественные результаты: они представляют собой инструменты навигации, которые (де) порождают (не) действие; они являются очагами значения; они — визуальные остатки политической борьбы; и это вызывающие воспоминания медитации. Принятие визуальной и эстетической линзы в картографировании служит здесь для контекстуализации каждого из этих условий картографирования и для выделения различных визуальных и эмоциональных режимов, которым подчиняются миграционные карты.

В этом кратком исследовании было показано, что одни карты и функции карт движутся и создают, в то время как другие расслабляются и задерживаются. Некоторые карты большие, громоздкие и неподвижные, но тем не менее могут формировать сознание и чувства. Другие миниатюрны и мобильны, превращены в небольшие карманные устройства, которые перемещаются вместе с людьми. Зрители изображений и карт должны более серьезно настроиться на этот альтернативный режим — вызывающий воспоминания или навигационный — картографических изображений, объектов и практик в контексте мигрирующих некрополей.В своей приписываемой «банальности» карты, которые встречаются в новостях, в навигационных устройствах, в важнейших картографических произведениях и в мемориалах, передают современные чувства и опасения по поводу миграционного кризиса и его моделей контроля и (не) мобильности, которые требуют дальнейшего внимания ученых. и участие активистов. Подобно морю и его мутным водам, даже карта может быть «бесспорно объемной, постоянно материальной и, несомненно, подвергаться постоянному преобразованию».

×

Лаура Ло Прести — научный сотрудник проекта «Пейзажи подвижности человека» в Университете Падуи.Она также является приглашенным исследователем в группе геогуманитарных наук Университета Помпеу Фабра в Барселоне и участником международного исследовательского проекта «Картографирование и создание империи» в Исследовательском институте изучения культуры Гронингена (ICOG). В своей работе она сопоставляет идеи, теории и методы из культурных, феминистских и постколониальных исследований, исследований миграции и границ, визуальной культуры и современного искусства с исследованиями новой культурной географии и критической картографии.

© 2020 e-flux и автор

От редакции: «Средиземноморское мышление» для составления плана исследования средиземноморской миграции | Сравнительные исследования миграции

В последние несколько лет Средиземноморье приобретает все большую актуальность в исследованиях миграции, и в настоящее время это региональный центр, где сходятся несколько типов крупномасштабного перемещения людей. Согласно Глобальному индексу мира 2018 года, он остается наименее мирным регионом мира.Последние отчеты УВКБ ООН и OIM также предупреждают, что это самая смертоносная зона в мире. Процессы урбанизации также являются результатом миграции, и влияние на изменение климата также становится общей проблемой, поскольку является новым фактором трансмедицинской миграции, как показывают полевые исследования Туниса, проведенные Каролиной Собчак-Шельц и Наймой Феких (2020). в этом специальном выпуске. Это глобальная и региональная проблема, имеющая серьезные последствия для стран происхождения / транзита / назначения, политики границ / интеграции / разнообразия и геополитических стратегий.Действительно, если мы проанализируем недавнюю повестку дня европейской политики в области MedMig, ключевые слова, вероятно, будут такими: неуправляемость, неуправляемость, нестабильность, неопределенность, непредсказуемость, сложность. Кроме того, управление MedMig может быть определено как одно из основных политических разногласий между государствами-членами, создавая суб-союзы в виде Вышеградской группы, которая связывает четыре центральноевропейских государства (Чешская Республика, Венгрия, Польша и Словакия). Мы также можем включить отсутствие основанных на фактах описаний и политики в отношении текущей динамики миграции и систем управления, которые часто осуждаются международными форумами в ходе крупных научных дебатов.Ученые MedMig также разделяют мнение, что программа исследований имеет тенденцию быть слишком евроцентричной и, вероятно, не учитывает мед-мышление, которое мы пытались приблизительно концептуализировать в предыдущем разделе. В той же мере в нем опускается до некоторой степени критика ориентированного на государство и экономически либерального (и имперского) образа мышления Средиземноморья, который осуждается большинством ученых с Юга.

Мы также должны учитывать центральную роль миграции и транс-средиземноморской мобильности людей для формирования средиземноморских (меж) межгосударственных отношений и то, как они соответствуют их геополитическим стратегиям.В глобальном масштабе Средиземноморье представляет собой географическую зону, где сосуществуют множество различных политических режимов и идеологий, что еще больше затрудняет поиск общей основы для понимания, поскольку это была основная философия Барселонского процесса в 1995 году. Существует общее мнение, что Эта первая структура средиземноморского сотрудничества столкнулась с несколькими проблемами, связанными с палестино-израильским конфликтом, обрамляющим недавнюю историю Средиземноморья. Еще одна актуальная и самая недавняя проблема — это сирийский конфликт и проблема беженцев, которая сегодня формирует регион, а также отсутствие ливийского собеседника в качестве условия любых отношений.Это означает, что проведение исследования MedMig означает вход в область, движимую политической и социальной напряженностью, где непредвиденные обстоятельства часто определяют динамику и процессы миграции. Однако текущие исследования также предупреждают нас о том, что нестабильность не обязательно увеличивает динамику миграции, известную в периоды стабильности, даже если предполагается ее обоснованность.

Для исследований миграции важность сочетания географического, регионального и геополитического подходов (а именно, медицинского мышления в исследованиях миграции, которое мы обрисовали в первом разделе) является ключом к пониманию множественной мобильности людей и текущей политики контроля в Восток, Центр и Запад Средиземноморья.Необходимость составления плана исследований также оправдывается как способ пересмотра действующей программы EuroMed и рамок партнерства, формирующих текущую политику. В основном с 1995 г. и пересмотрены вместе с Союзом Средиземноморья в 2008 г. и после так называемой арабской весны 2011 г. (Geddes & Hadj-Abdou, 2018) и рамок политики соседства, задуманной после расширения Европейского Союза в 2004 г. на 10 новых членов. стран (Шумахер, Маркетти и Деммельхубер, 2018). Фактически, мы перешли от идеалистической многосторонней политики к прагматической двусторонней политике.Мы также можем сделать критический диагноз того, как государства пытались сформировать Средиземноморский регион с помощью подхода EuroMed Partnership как историю неудач. Это может оправдать необходимость строительства Med-Hub, дающего городам возможность взаимодействовать и принимать активное участие в процессе регионального строительства.

Есть даже парадокс в том, что, несмотря на большое значение трансмедицинской мобильности людей, по повестке дня исследований не ведется серьезных дебатов. Академические, социальные и политические требования должны быть лучше обоснованы, охватив все географические области, полностью сосредоточив внимание на MedMig, продвигая многоаспектные и сравнительные исследования, многоуровневый анализ и межотраслевые исследования.Сравнительные исследования Средиземноморья немногочисленны. Несмотря на существующую растущую литературу, эта область все еще рассредоточена и не артикулирована в лоскутном одеяле исследований и дисциплин, не будучи объединенной средиземноморским подходом. Фактически, эти опасения согласуются с просьбами Валлеттской декларации (министерская встреча, 2017 г.) преодолеть фрагментацию знаний и данных и найти инструменты для сокращения разрыва между исследовательскими идеями и знаниями, общественным мнением и политикой.Этот подход также соответствует Глобальному договору ООН по миграции (декабрь 2018 г.), поскольку в качестве одной из первых целей подчеркивается важность исследовательских и коммуникационных платформ.

Карта исследований MedMig может помочь составить первые руководящие принципы Med-Thinking в исследованиях миграции в качестве первого шага к лучшему пониманию динамики миграции и ее смешанного характера, движущих сил миграции и их взаимозависимости. При этом максимизируя свои преимущества для механизмов медицинского мышления и политики выживания в пунктах отправления, транзита и назначения (Jolly, 2014).Это хорошая возможность переоценить центральную роль Средиземноморья в развитии исследований миграции, учитывая разнообразие тем и точек зрения.

Мы также должны подчеркнуть в этом кратком теоретическом позиционировании, что большая часть программы исследований MedMig содержит критическое понимание, которое может помочь в разработке средиземноморского подхода. Для формулирования такой критики используется несколько теоретических основ. В большинстве из них описательные и пояснительные аргументы сочетаются с нормативными утверждениями разной степени и интенсивности.Например, вклад Bauböck (2019) в этот специальный выпуск отображает три различных нормативных утверждения (он говорит о трилемме), которые требуют различных ответных мер политики. Применяя этот подход к медицинскому мышлению, мы можем кратко рассмотреть наиболее актуальные концепции, позволяющие нам определить основные текущие проблемы и то, как мы можем двигаться дальше в ближайшие годы для развития этого медицинского мышления в исследованиях миграции.

Прежде всего, существует очевидная необходимость укрепить взаимосвязь между политикой, социальной и исследовательской повесткой дня.То, что ссылка существует, не вызывает сомнений. Однако то, как работает этот интерфейс, гораздо менее очевидно. Программа исследования не может быть некритическим воспроизведением газетных заголовков и / или политической практики. Доминирование политических идеологий и государственных решений над социальной и исследовательской повесткой дня может вызывать озабоченность. Исследования должны найти способы пролить свет на то, почему определенные политические решения не имеют доказательств, и они способствуют созданию «виртуальных» политических нарративов, которые стремятся узаконить свои решения в сторону «дезориентированного» общественного мнения.Ответственность за проведение программы исследований MedMig в соответствии с линиями Med-Thinking должна затем стремиться обеспечить регулирующую и оценочную основу для критической оценки, отделяя то, что является фальшивым, от того, что является «реальной реальностью». Нам нужен более глубокий анализ того, как строится риторика политики безопасности. Большинство ученых настаивают на том, что навязчивая идея европейских государств препятствовать этой трансмедицинской мобильности людей обязательно контрпродуктивна, поскольку их политикам не удается уменьшить конфликт. Активный нарратив, основанный на ресурсах, который обеспечивает наилучшие условия для этой трансмедицинской мобильности людей, безусловно, будет способствовать предотвращению развития столь необходимой средиземноморской региональной идентичности, способной стать ориентиром в глобальной миграционной повестке дня.

За этими заявлениями скрывается очевидная эпистемологическая озабоченность относительно того, как производятся знания, как взаимосвязаны средиземноморская динамика и политика, и, как отмечается в нескольких работах, насколько политические решения и политика в отношении лиц, движущихся в средиземноморье, определяют их риски и безопасность в мире. их миграционный процесс. Как, среди прочего, настаивает Фарг: «Поэтому прекращение миграции и искоренение смертей на море могут быть частично противоречивыми целями. Закрытие более коротких и менее опасных маршрутов может открыть более длинные и более опасные маршруты, тем самым увеличивая вероятность смерти в море »(Fargues, 2017, p.1).

Эта теоретическая основа также обеспечивает другие дополнительные пути исследования. Устойчивая предпосылка — это разрыв между нарративами контроля и текущей динамикой миграции. Повествования о политике контроля можно сформулировать даже с учетом небольшой реальной динамики миграции. Эти политические допущения лежат в основе большинства недавних исследований, которые серьезно относятся к плану исследования, основанному на распутывании допущений, и принимают как должное аргументы (см., Например, Geddes, 2014; McMahon & Sigona, 2018). Эта теоретическая основа, демонстрирующая противоречие между политикой / политикой и моделями миграции, является одним из основных доводов в пользу кластеризации повестки дня исследований MedMig сегодня.

Быстро изучив аналитику Google Scholar (сентябрь 2019 г.) по «Средиземноморской миграции» за последние пять лет, мы можем сделать несколько выводов, которые также могут оправдать необходимость обзора программы исследований MedMig вместе с Med-Thinking. Во-первых, негативные аспекты намного преобладают в исследовательском нарративе над позитивными, руководствуясь той же риторикой, которую строит большинство правительств: кризис и нестабильность, неупорядоченная миграция в Средиземноморье. Это может побудить нас задуматься о том, в какой степени программа исследований, которая всегда связана с конфликтами, может укрепить господствующую политику и гегемонистские политические солипсистские нарративы.Я думаю, что будет гораздо разумнее, если мы хотим серьезно отнестись к подходу Med-Thinking, начать использовать ресурсный подход MedMig, а также начать думать о том, как сформулировать региональный подход, основанный на преимуществах транс-Средиземноморского региона. Мобильность. Средиземноморье как источник творчества и инноваций, как источник развития мысли транс-средиземноморской мобильности людей требует оценки. Вероятно, это можно сделать, сначала определив средиземноморские движущие силы, которые могут исправить исключительность Средиземноморья, такие как межкультурность, транснационализм, диаспора и космополитические средиземноморские ценности и принципы.Мы можем продолжить этот исследовательский путь, включив в него необходимость концептуализации «Медиидентичности» и «Средиземноморья», с глубоким отражением того, что может включать в себя принадлежность к Средиземному морю с точки зрения понимания Средиземноморья как географической транснациональной области вместо того, чтобы придерживаться уникальный национальный флаг.

Вторая предпосылка, которую мы можем сделать, состоит в том, что исследования все еще слишком ориентированы на государство, в них преобладают национальные проблемы пограничного контроля, региональные геополитические соображения, связанные с отсутствием безопасности и нестабильности, и космополитические универсальные ценности, связанные с демократией и правами человека.На подуровне есть некоторые участники, которые до сих пор отсутствуют в программе исследований: средиземноморские регионы и города практически игнорируются в текущей программе исследований MedMig. Большинство исследований, в которых используются города, включают их в качестве тематических исследований, но без серьезного размышления об их ключевой роли в формировании исследований средиземноморской миграции и их вкладе в развитие медицинского мышления. Политика ЕС и Средиземноморья в основном была сосредоточена на отношениях ЕС и государства через многоуровневые программы политики соседства ЕС (Delcour & Soleri Lecha, 2017).Города потенциально более гибки для налаживания контактов и построения этого «биомедицинского киберпространства», о котором я говорил в предыдущем разделе. В политическом и социальном плане они гораздо ближе к людям, более прагматичны в процессах диагностики и решении проблем, как было подчеркнуто в одном из последних справочников, посвященных городам миграции (Caponio et al., 2018). Кроме того, легче соединить город Оран или Тель-Авив и город Рома или Барселону с Тунисом и Эль-Каиром, чем Италию, Израиль, Египет, Тунис и Алжир.Этот городской подход к продвижению медицинского мышления в исследованиях миграции теперь оправдан контекстом: на побережье Северного Средиземноморья города становятся новыми агентами и собеседниками в ЕС в отношении проблем мобильности людей, политики интеграции и управления разнообразием. На южном берегу было широко признано, что так называемые арабские революции 2011 года были прежде всего городским явлением и действием, происходящим в общественных местах города (площади и улицы стали символами революций).Следовательно, для улучшения артикуляции в исследованиях MedMig необходимо сосредоточить внимание на городе как способе укрепить мед-мышление.

В текущей программе исследований MedMig Средиземноморье иногда представляется как один из наиболее значительных внеевропейских регионов с долгой историей колониального взаимодействия со стороны государств, которые в настоящее время являются членами ЕС (Collyer, 2016). Структура взаимосвязи безопасности и стабильности также является доминирующей (Roccu & Voltolini, 2018) вместе с областью экстернализации политики ЕС, начиная с основополагающей работы Босуэлла (2003), среди других (см. Также Обарелл, Сапата-Барреро и Арагалл, 2009; Lavenex & Schimmelfennig, 2009).Главный аргумент в рамках этого направления исследования подчеркивает, что опасность гиперкризисного нарратива может узаконить быстрые, неформальные и гибкие инструменты политики и законодательные предложения, которые часто идут вразрез с демократическими принципами и основными правами. Это также может служить оправданием отсутствия регулярных каналов (Ansems de Vries, Carrera, & Guild, 2016) или даже, и на практике, например, системы горячих точек (центры содержания под стражей без регулирования), Джунгли Кале и полное отсутствие гуманитарного подхода.

Другая текущая область исследований, которая может способствовать развитию медицинского мышления в исследованиях миграции, указывает на вопрос о том, как интерпретировать так называемый кризис миграции / беженцев 2015 года. « Кризис » был в значительной степени обусловлен политикой и поддерживался неспособностью ЕС предложить гуманные меры для борьбы с этим беспрецедентным, но также предсказуемым перемещением людей (Crawley, Duvell, Jones, McMahon, & Sigona, 2016 ; Сигона, 2018). Ученые также разделяют мнение о необходимости выйти за рамки нынешнего концептуального ландшафта Fortress Europe (Wolff & Hadj-Abdou, 2018), однако четко сформулированный контрнарратив, способный занять центральное место в дебатах, еще не разработан.Нам нужно более нормативное медико-аналитическое мышление, которое выходит за рамки выявления (и осуждения) напряженности и парадоксов, противоречий либерального национального европейского государства (Geddes, 2014) и идет прямо к инкапсулированию асимметрии и дисбаланса сил между ЕС и странами Южного Средиземноморья. в рамках постколониального медицинского мышления, измерения, которое требует дальнейшего изучения в рамках текущей программы исследований MedMig.

На более практическом уровне ведутся дебаты, подчеркивающие, что несогласованность и отсутствие координации между участниками могут повлиять на последствия между политиками, законодательством и практиками (Carrera, Radescu, & Reslow, 2015).Согласно Collyer (2016), существование огромного множества программ, во многих из которых задействованы одни и те же министерские деятели из стран-партнеров, следует интерпретировать не как признак силы, а как признак слабости. Однако отсутствие четкой центральной направленности этого подхода может также помочь объяснить диапазон непредвиденных последствий миграционного контроля в Средиземноморском регионе. Юридическая панорама кажется фрагментированной, без солидарности. Южный регион Средиземноморья, а также другие вовлеченные стороны применяют подход «передать мяч» без регионального решения (Miltner, 2015).

На мезоуровне мы также находим некоторые области исследований, посвященные глобальному управлению и многосторонней структуре, представляющей Средиземноморье. Возникает «лоскутное одеяло» из действующих лиц, приоритетов и инструментов. Глобальное управление обсуждается на нескольких необязательных международных форумах: Диалог на высоком уровне ООН по миграции и развитию, Глобальная комиссия по международной миграции (GCIM), Глобальный форум по миграции и развитию (GFMD). Этот многосторонний исследовательский подход поднимает вопросы согласованности, конкуренции и сотрудничества между ними (Carrera et al., 2015), а роль ЕС кажется противоречивой и характеризуется некоторыми критиками из-за его преимущественно евро-гегемонистской направленности и развитого секьюритарного подхода.

Существует также существенный вопрос об установлении рамок сотрудничества между демократическими и недемократическими режимами. Политическая ситуация в Ливии, позиция ее береговой охраны, а также сообщения о нарушении прав человека в стране побуждают многих настаивать на том, что государства-члены ЕС не могут работать с Ливией (Barslund & Ludolph, 2017).Но тогда почему этот демократический аргумент не работает с другими странами, которые могут усилить нестабильность в регионе и, что еще хуже, использовать мигрантов в качестве оружия в геополитической шахматной игре.

Политические рамки практики предъявления условий как инструмента, пришедшего из реальной политики и применяемого в переговорах по миграции между странами ЕС и Юга, все больше привлекают внимание исследователей. Эта логика «больше за больше», которая представляет собой условный подход и управляет внешними отношениями, всегда является приглашением к критическому мышлению.Третьи страны обязаны согласиться на передачу политики ЕС о реадмиссии и возвращении / пограничном контроле и политике наблюдения в обмен на внешнее сотрудничество и финансирование развития, а также на некоторые юридические возможности для мобильности (Carrera et al., 2015). Это, вероятно, самый вопиющий пример проникновения геополитики в политику MedMig, но все еще нет уверенности в том, что вместо создания центростремительной силы она усиливает центробежную силу, снова усиливая фрагментацию по объединению в Средиземноморье.

Необходимость создания контрповествования против ортодоксального, изменения взглядов и подходов, а также более подробного обсуждения вопросов безопасности человека и миграционной этики (Zapata-Barrero & Gabrielli, 2017) являются темами, включенными в повестку дня исследования. Кроме того, смена парадигмы мобильности как небезопасности / угрозы с использованием потенциала мобильности для содействия экономическому росту, человеческому капиталу и политической реформе также входит в план исследований (Ayadi & El Mahdi, 2013).Этот ресурсный подход trans-MedMig может затем занять центральное место в борьбе с конфликтами и кризисами, с которыми мы сталкиваемся сегодня. Это, безусловно, может помочь развить медицинское мышление в исследованиях миграции, о которых мы заявляем.

Таким образом, чтобы понять условия этой новой парадигмы, основанной на ресурсах, необходимо обязательно пройти через демократическую обусловленность и доминирующий политический подход « больше за большее». Фактически это основная причина вклада Фаустини Торрес (2020) в этот специальный выпуск, в котором основное внимание уделяется взаимосвязи между миграционным контролем и продвижением демократии.Чем больше в стране демократических реформ, тем больше экономической поддержки и рыночных возможностей они получат (Fargues & Fandrich, 2012). У этой логики есть несколько недостатков, о которых, в частности, четко заявил А. К. Йонассон (2015). Постоянно апеллируя к демократии и правам человека в своей риторике, ЕС долгое время уделял приоритетное внимание безопасности и стабильности, что привело к отсутствию доверия. В этом контексте ЕС не должен игнорировать влияние инвестиций стран Персидского залива в регионе как важного нового агента, который вступил в игру (Coates Ulrichsen, 2013).Становится все более очевидным, что смысл так называемой демократии «общих ценностей» далеко не очевиден. И, наконец, главный инструмент ЕС для продвижения демократии — это предъявление условий, предоставление льгот, когда партнеры соответствуют заранее установленным критериям, но предоставление партнерам ограниченной свободы действий для выработки собственного подхода к демократии.

Политика совместной разработки и логика первопричин уже имеют определенную традицию в исследованиях миграции. Исходная посылка состоит в том, что политику совместного развития не следует рассматривать как средство сокращения числа мигрантов.Напротив, политические дискуссии и подходы к миграции должны признавать взаимосвязанный характер человеческой мобильности и развития (Manrique Gil, Barna, Hakkala, Rey, & Claros, 2014) с политикой транснациональной диаспоры как новой политикой стран происхождения (Zapata- Barrero & Rezaei, 2019). Например, есть другие модели, которые способствуют совместной разработке и не относятся к категории таковых. Я думаю о денежных переводах, отправляемых диаспорой, которые играют важную роль. Например, сумма денежных переводов обычно намного превышает официальную помощь развитию в Марокко (Bauer, 2016, p.55; Понсо, Терри, Васкес и де Васконселос, 2017). Наконец, мы также находим нормативные аргументы в виде столкновения между законом и политикой с правами и обязанностями, несмотря на наличие основных прав и принципов, таких как право на убежище и невыдворение (Дублинская система), такие страны, как Италия, нарушают их систематически. Это в свете предполагаемой ложной предпосылки о том, что более строгий пограничный контроль необходим для соблюдения «законности» (Locchi, 2014).

В качестве заключительного замечания и в качестве способа оставить мои рассуждения широко открытыми, попытка составить карту исследовательской программы для развития мед-мышления в исследованиях миграции может окончательно помочь нам пересмотреть отношения между европейскими и средиземноморскими государствами.Вместе с другими политическими и культурными субъектами, граничащими со Средиземноморьем, начиная с арабских народов (Benguerna & Mangone, 2016), арабское гражданское общество и полный спектр политических, культурных, экономических и социальных субъектов, которые работают над миграцией и мобильностью, могут помочь нанесите на карту этот план исследования. Вместо того, чтобы просто замалчиваться или игнорироваться господством постколониального мед-мышления.

Глубоководные соперники: Европа, Турция и новые линии конфликта в Восточном Средиземноморье

В мире пандемий, вечных войн и столкновений великих держав может показаться неожиданным тот факт, что следующий европейский кризис возник из споров по морскому праву.В восточном Средиземноморье между странами региона идет борьба за доступ к недавно обнаруженным газовым месторождениям. Противоречивые юридические претензии на месторождения сливаются со старыми и новыми конфликтами и привели к созданию нового геополитического фронта в восточном Средиземноморье, что должно вызвать серьезную озабоченность европейцев. В основе этой напряженности лежит неурегулированный спор на Кипре и давний антагонизм между Турцией и Грецией, вокруг которого выстраивается более широкий фронт анти-турецких сил.Эти споры теперь также переросли в гражданские войны в Ливии и Сирии и охватили государства из самых далеких стран, таких как Персидский залив и Россия.

Потенциал эскалации в восточном Средиземноморье стал очевиден в феврале 2020 года, когда Франция развернула свой авианосец «Шарль де Голль» для защиты турецких фрегатов, плавающих рядом с оспариваемыми газовыми месторождениями недалеко от Кипра. Тот факт, что союзники по НАТО смотрят друг на друга у порога Европейского Союза, должен побудить всех европейцев обратить больше внимания на этот регион.Эскалация конфликта в Ливии и соперничество между Турцией и ее соперниками из Персидского залива теперь напрямую пересекаются с европейско-турецкими спорами по газу и территории. То, что происходит в восточном Средиземноморье, больше не является второстепенным вопросом для Европы.

ЕС напрямую заинтересован в этом вопросе, но по-прежнему расходятся во мнениях относительно того, как к нему подойти. Блок в значительной степени заинтересован в поддержании суверенитета и территориальной целостности Кипра, обеспечении своих собственных энергетических интересов и продвижении политического урегулирования конфликта в Ливии для решения проблем беженцев и терроризма.Анти-турецкий фронт, сошедшийся в восточном Средиземноморье, возглавляют государства-члены ЕС Кипр, Греция и Франция. Они, в свою очередь, работают с игроками из дальних стран, такими как Объединенные Арабские Эмираты, чья обостряющаяся конкуренция с Турцией является определяющей чертой напряженной — и все более дестабилизирующей — ситуации на Ближнем Востоке. Но в совокупности деятельность этих стран рискует закрепить геополитические линии разлома с последствиями для Европы в целом, не в последнюю очередь с критически важными отношениями с Турцией.

Чтобы решить эту проблему, ЕС и его государства-члены должны изменить курс и заключить более широкую и инклюзивную сделку с Турцией. Им нужно будет постепенно согласовывать компоненты этой новой сделки и, что особенно важно, основывать ее на прагматическом взаимодействии с Анкарой, а не на эскалационных мерах против нее. Лица, принимающие решения в Европе, осознают, что они не могут позволить себе полного дипломатического срыва, а тем более кинетической конфронтации с Турцией, учитывая, что мир проблем уже присутствует на их восточном и южном флангах.

Это осознание должно трансформироваться в политический сдвиг, при котором европейцы остаются приверженными ключевым политическим принципам, а именно суверенитету Кипра и, следовательно, территории ЕС, но также признают опасность нынешней напряженности с Анкарой, а также сближение Линии ближневосточного конфликта в областях их спора. Этот подход может быть успешным только в том случае, если Турция также продемонстрирует свою поддержку, сократив свои буровые работы и военно-морское присутствие в восточном Средиземноморье.Европейцы должны побудить Турцию сделать это, отменив недавние военные и политические меры, которые они приняли. Это поможет предотвратить сползание спора к все более нулевой сумме и опасному позиционированию, в то же время рассеивая впечатление, что Европа ополчилась на Турцию ради общего дела с арабскими государствами.

Новые газовые месторождения и антурецкий клуб

Кипр занимает центральное место в растущей напряженности в восточном Средиземноморье. После более чем 40 лет замороженного конфликта в течение последнего десятилетия росли надежды на то, что открытие значительных запасов газа может повысить шансы на урегулирование конфликта между турецкой и греческой общинами острова.При этом экспорт газа с Кипра поможет ЕС диверсифицировать свои поставки энергоресурсов и активизировать региональное сотрудничество. Однако со временем возобладал другой импульс — тот, который сейчас усиливает напряженность не только между Кипром и Турцией, но и между более широкими региональными игроками.

Коллективная заинтересованность в использовании запасов газа восточного Средиземноморья стимулировала расширение сотрудничества между Грецией, Кипром, Израилем и Египтом, а также ключевыми энергетическими компаниями из Италии и Франции. Эта группа выросла и включает в себя саму Италию, Иорданию и Палестину, кульминацией чего стало создание Восточно-Средиземноморского газового форума (EMGF) в Каире в январе 2019 года.Заметно отсутствует Турция, несмотря на ее частичные морские претензии, обширный внутренний рынок и потенциал в качестве транзитного маршрута для экспорта газа из Восточного Средиземноморья. Эта коалиция получила поддержку Соединенных Штатов, чьи отношения с Турцией также натянуты из-за разногласий по растущему числу вопросов, в том числе недавней закупкой Анкарой российских систем противовоздушной обороны С-400.

Хотя стремление создать геополитический центр, исключающий Турцию, не было целью основания организации, оно выросло, чтобы определить формирующуюся коалицию.Восприятие EMGF как анти-турецкого клуба укрепилось, когда он расширил свои полномочия, включив в него региональное сотрудничество в области безопасности и совместные военные учения вокруг Кипра. Греция и Кипр стремились использовать подводные запасы газа и создание группы EMGF для улучшения своего политического положения — за счет Турции. Форум предлагает обеим странам возможность укрепить более широкий альянс для противодействия турецкому влиянию. Израиль и Египет поддерживают острые отношения с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, в то время как анти-турецкий уклон форума также привлек ОАЭ, которые находятся в остром региональном соперничестве с Турцией.Как и Египет, ОАЭ не согласны с поддержкой Турцией движений «Братьев-мусульман» в регионе.

Эта линия разлома наиболее заметна в Ливии, где Турция и ОАЭ оказывают военную поддержку противоположным сторонам в углубляющейся гражданской войне. В ноябре 2019 года Анкара и международно признанное правительство Ливии подписали соглашение о партнерстве по морской границе, которое создало исключительную экономическую зону, которая пересекает интересы Греции и Кипра. Этот шаг направлен на предотвращение строительства предлагаемого трубопровода EastMed, по которому газ на европейские рынки будет поступать из Израиля, Египта и Кипра.Турция также недавно подала заявку на получение лицензии на начало бурения у берегов Ливии.

Это соглашение побудило Кипр и Грецию встать на сторону человека Абу-Даби в Ливии, фельдмаршала Халифы Хафтара, которого Франция давно поддерживает. Но эти линии разлома также простираются до Сирии, где сторонники обеих сторон гражданской войны нанимают сирийских боевиков. Это сближает конфликты в Ливии и Сирии и дает России больше возможностей укрепить свои позиции в Средиземноморье.

Турция: Загнан в угол?

Турецкое правительство долгое время страдало от хронического менталитета осады, считая себя окруженным враждебными силами, которые угрожают его основным интересам. Формирование EMGF, по-видимому, подтверждает такие опасения.

У Турции мало места для маневра на юге и западе, несмотря на то, что у нее самая длинная непрерывная береговая линия в восточном Средиземноморье. Анкара также считает, что уступки в этой части моря равносильны уступке позиции Греции по различным морским спорам между двумя странами в Эгейском море.Трудности Турции усугубляются тем, что ей не удается обнаружить газ в своих местных водах. Учитывая собственные экономические проблемы, Турция не откажется от потенциально прибыльных прав на эксплуатацию вокруг Кипра без представительства киприотов-турок. Турция долгое время поддерживала модель, согласно которой морские права распределяются по континентальным шельфам. Но это отличается от подхода европейских государств, основанного на Конвенции ООН по морскому праву, которую Турция не подписала.

С точки зрения Анкары, существует четкая связь между этой восточно-средиземноморской коалицией, воплощенной в EMGF, и более широкими региональными конфликтами, а также проводимой Эмиратами кампанией против Турции. Турция считает, что медленно формирующаяся надстройка политических, экономических интересов и интересов безопасности неизбежно бросит вызов ее региональному положению. Это превратило экономическое соревнование в экзистенциальную борьбу. Турция ответила своим традиционным способом — эскалацией: а именно, увеличив свое военное присутствие в Ливии и заключив морское соглашение с правительством, базирующимся в Триполи.Параллельно с этим Турция направила военно-морские экспедиции для исследования газовых месторождений, на которые претендует Республика Кипр, и для преследования исследовательских судов, работающих по лицензиям Республики Кипр.

Навигация по неспокойным водам региона

Текущая политика ЕС в отношении Восточного Средиземноморья сосредоточена на «мягком сдерживании» Турции, что отмечено введением новых санкций против страны в феврале 2020 года. Эти меры были предприняты по просьбе Кипра, Греции, Франции и Италии в ходе торгов. сократить количество хищных буровых экспедиций Турции.Эта динамика была дополнительно подчеркнута в мае 2020 года в совместном заявлении Кипра, Франции, Греции, Египта и ОАЭ, в котором «Турция призвала полностью уважать суверенитет и суверенные права всех государств в своих морских зонах в восточном Средиземноморье… [ и] решительно осудил военное вмешательство Турции в Ливию ». В ответ Турция обвинила государства в формировании «союза зла», который приведет к «региональному хаосу и нестабильности».

Совершенно очевидно, что ЕС прав, отстаивая суверенитет Кипра и его морские притязания: непризнание блоком Турецкой республики Северного Кипра (ТРСК) является одной из опор его правовой политики на острове.Тем не менее, изоляционный подход к Турции в восточном Средиземноморье способствовал эскалации на Кипре, а также в Ливии, где европейские интересы, связанные с миграцией и терроризмом, находятся под прямой угрозой. Эта более широкая конфронтация также более глубоко втянула ОАЭ на Средиземноморский театр военных действий, и это событие должно вызывать столько же беспокойства в Европе, сколько и растущая роль Турции. Угроза конфронтации с Турцией по Ливии и более широким вопросам восточного Средиземноморья рискует дестабилизировать давнюю сделку по беженцам между Анкарой и ЕС.Это также может ослабить позицию ЕС по Сирии, если, как уже говорилось, некоторые государства-члены возобновят взаимодействие с Башаром Асадом в качестве средства усиления давления на Турцию, которая сохраняет военное присутствие на севере Сирии. В более широком смысле, если давление не ослабнет, это может еще больше ухудшить отношения Турции с США, НАТО и ЕС в целом.

Нет сомнений в том, что ЕС нуждается в более функциональных отношениях с Турцией для защиты своих основных интересов в области миграции, энергетики и Ближнего Востока.Теперь ЕС должен принять другой подход — тот, который признает необходимость более конструктивного взаимодействия с Турцией и подчеркивает их общие интересы в торговле, энергетике и региональной безопасности. Это не обязательно должно включать в себя чудесное разрешение кипрского конфликта — или, с другой стороны, движение к решению о сосуществовании двух государств, поддерживаемое ястребами в Турции и киприотами-турками. Но это может включать признание некоторых турецких претензий в отношении прав турок-киприотов на добычу энергии в регионе.И это, безусловно, должно включать отказ от активного участия Европы в дестабилизирующем региональном конфликте между Анкарой и Абу-Даби. ЕС необходимо тщательно продвигать следующие шаги по укреплению доверия, которые согласуются с основными принципами ЕС.

Кипр

Очень спорная, интернационализированная и многослойная природа проблем в восточном Средиземноморье делает невозможным одновременное устранение всех источников напряженности. Вместо этого ЕС должен рассматривать конфликт на Кипре как символическое сердце кризиса и как потенциальный способ продвижения более широких мер по деэскалации.Придерживаясь своих основных принципов, ЕС должен изучить возможности решения технических проблем, связанных с эксплуатацией газа. С ними легче взаимодействовать и решать, чем более идеологически заряженные политические вопросы, касающиеся окончательного разрешения конфликта или морского права. Этот подход не только позволит добиться значимого прогресса в решении важных вопросов, но и укрепит столь необходимое доверие между сторонами.

Во-первых, европейские государства должны подтолкнуть Кипр и киприотов-турок к переговорам на техническом уровне с целью обеспечения того, чтобы все киприоты могли извлечь выгоду из газовых запасов острова — независимо от того, живут они на севере или на юге.Киприоты-турки могут быть представлены без необходимости признавать ТРСК или узаконивать турецкое военное присутствие на острове. Поскольку ЕС и ООН уже рассматривают лидеров турок-киприотов как собеседников по межобщинным вопросам, они должны вовлечь их в дискуссии по углеводородам. Этот процесс может быть подкреплен мораторием на разведку газа в исключительной экономической зоне Кипра, в то время как Турции потребуется вывести свои буровые корабли и флот из этого района.

Привлечь Турцию на Газовый форум Восточного Средиземноморья

Более широкое соглашение с Турцией должно будет включать турецкий доступ к региональной газовой сети как в его нынешней форме, так и в будущем развитии инфраструктуры.Нынешняя конфигурация EMGF как канала для политических событий и событий в сфере безопасности обостряет региональную напряженность. По причинам энергетики, безопасности и экономики Европа и Турция имеют одинаковые императивы для заключения сделки друг с другом. ЕС должен предложить Турции доступ к EMGF в качестве точки входа для более широкой сделки. Это также поможет улучшить отношения между Турцией и Египтом и ослабит напряженность в области разведки и разработки между ЕС и Турцией.

Объединение Ливии

Расширение европейского сотрудничества с Турцией по Ливии — еще одно необходимое измерение более эффективного подхода ЕС к Восточному Средиземноморью.Сделка Турции с ливийским правительством возмутила большую часть Европы. Но нынешняя реакция Европы может привести к ее маргинализации в регионе — и только продлит войну в Ливии, учитывая центральную роль Турции в любом урегулировании там.

Европейцы должны принять подход, который не только заставит Турцию сесть за стол переговоров, но и даст ей стимул сделать это. Европа должна одновременно спросить то же самое у внешних покровителей Хафтара, которые во многих отношениях несут большую ответственность, чем Турция, за недавнюю эскалацию в Ливии.

ЕС должен использовать активы своей недавно развернутой военно-морской операции и возможности, созданные благодаря военным успехам Триполи, поддерживаемым Турцией, чтобы заставить ОАЭ согласиться на прекращение огня и конструктивные политические переговоры. Европа должна выразить разочарование не только Анкарой, но и Абу-Даби за его роль в эскалации регионального конфликта. Этот шаг поможет убедить Турцию в том, что ЕС не выделяет ее. Сбалансированный европейский подход к Ливии, включая беспристрастную попытку отслеживать нарушения эмбарго на поставки оружия, поможет убедить Турцию в том, что южное Средиземноморье не превращается в еще одну арену для исключения турецкого влияния.

Прогресс в более широких морских переговорах также помог бы продвинуть эти усилия, учитывая, что позиция Турции в Ливии частично обусловлена ​​опасениями, что другие игроки стремятся вытеснить ее в Средиземном море.

ЕС может предпринять шаги для ослабления нарастающей напряженности в Восточном Средиземноморье в соответствии с европейскими интересами. Ему следует принять широкий подход, который признает и стремится примирить сложные взаимосвязи, которые сейчас пересекают восточное Средиземноморье. У ЕС есть возможность гарантировать, что накопленная выгода от более широкой сделки предотвратит откат в другом месте.В конечном счете, более широкий подход ЕС будет направлен на то, чтобы перевернуть текущую ситуацию с ног на голову, используя в своих интересах сильно взаимосвязанный характер вопросов и общих интересов для создания взаимоприемлемой стабилизационной дорожки. Глубина проблем означает, что невозможно сделать единую всеобъемлющую сделку. Но европейцы могут склеить лоскутное одеяло из более самостоятельных сделок, работая над созданием «новой сделки» с Турцией.

Учитывая потенциал нестабильности в восточном Средиземноморье, который может повлиять на основные интересы ЕС — миграцию, борьбу с терроризмом, энергетическую безопасность, суверенитет и многое другое — европейские государства, не участвующие напрямую в перекрывающихся конфликтах, должны помочь улучшить отношения с Турцией.

Такие страны, как Германия, подчеркнули, как они могут работать, чтобы поддержать политический процесс в Ливии. Берлин уже стал нейтральным форумом для всех государств, чтобы попытаться согласовать основные принципы. Но пока это не удалось, отчасти из-за отсутствия европейского консенсуса по более широким вопросам Восточного Средиземноморья и отношений с Турцией. Это было недавно продемонстрировано недавним давлением Турции на Мальту, чтобы она прекратила свою поддержку средиземноморской миссии ЕС, операции IRINI.Как это часто бывает, отсутствие единства фатально подрывает попытки Европы стать значимым актором и создает дополнительное пространство для заполнения пустоты другими акторами за пределами Турции и ОАЭ, а именно Россией.

«Регион Средиземного моря По …» Питера Гермеса Фуриана

Страна автора

AllAfghanistanAlbaniaAlgeriaAmerican SamoaAndorraAngolaAnguillaAntarcticaAntigua и BarbudaArgentinaArmeniaArubaAustraliaAustriaAzerbaijanBahamas, TheBahrainBangladeshBarbadosBelarusBelgiumBelizeBeninBermudaBhutanBoliviaBosnia и HerzegovinaBotswanaBouvet IslandBrazilBritish Индийский океан TerritoryBritish Virgin IslandsBruneiBulgariaBurkina FasoBurmaBurundiCambodiaCameroonCanadaCape VerdeCayman IslandsCentral африканских RepublicChadChileChinaChristmas IslandCocos (Килинг) IslandsColombiaComorosCongo, Демократическая Республика theCongo, Республика theCook IslandsCosta RicaCote d’IvoireCroatiaCubaCyprusCzech RepublicDenmarkDjiboutiDominicaDominican RepublicEast TimorEcuadorEgyptEl SalvadorEquatorial GuineaEritreaEstoniaEthiopiaFalkland острова (Мальвинские) Фарерских IslandsFijiFinlandFranceFrench ГвианаФранцузская ПолинезияФранцузские Южные и Антарктические землиГабонГамбия, ГрузияГерманияГанаГибралтарГрецияГренландияГренадаГваделупаГуамГватемалаГернсиГвинеяГвинея-БисауГайанаГайтиХерд-Айленд a й McDonald IslandsHoly Престол (Ватикан) HondurasHong KongHungaryIcelandIndiaIndonesiaIranIraqIrelandIsle из ManIsraelItalyJamaicaJapanJerseyJordanKazakhstanKenyaKiribatiKorea, NorthKorea, SouthKuwaitKyrgyzstanLaosLatviaLebanonLesothoLiberiaLibyaLiechtensteinLithuaniaLuxembourgMacauMacedoniaMadagascarMalawiMalaysiaMaldivesMaliMaltaMarshall IslandsMartiniqueMauritaniaMauritiusMayotteMexicoMicronesia, Федеративные Штаты ofMoldovaMonacoMongoliaMontenegroMontserratMoroccoMozambiqueNamibiaNauruNepalNetherlandsNetherlands AntillesNew CaledoniaNew ZealandNicaraguaNigerNigeriaNiueNorfolk IslandNorthern Mariana IslandsNorwayOmanPakistanPalauPalestine, Государственный ofPanamaPapua Новый GuineaParaguayPeruPhilippinesPitcairn IslandsPolandPortugalPuerto RicoQatarReunionRomaniaRussiaRwandaSaint HelenaSaint Киттс и NevisSaint LuciaSaint Пьер и MiquelonSaint Винсент и GrenadinesSamoaSan MarinoSao Томе и PrincipeSaudi АравияСенегалСербияСейшельские островаСьерра-ЛеонеСингапурСловакияСловенияСоломоновы островаS omaliaSouth AfricaSouth Джорджия и Южные Сандвичевы IslandsSpainSri LankaSudanSurinameSvalbard и Ян MayenSwazilandSwedenSwitzerlandSyriaTaiwanTajikistanTanzaniaThailandTogoTokelauTongaTrinidad и TobagoTunisiaTurkeyTurkmenistanTurks и Кайкос IslandsTuvaluUgandaUkraineUnited арабского EmiratesUnited KingdomUnited StatesUnited Штаты Экваторияльная IslandsUruguayUzbekistanVanuatuVenezuelaVietnamVirgin IslandsWallis и FutunaWestern SaharaYemenZambiaZimbabwe

.